Живу тобой

А я поморщился. Кажется, все же мы с Никоном вчера немного перебрали. Голова гудела, а во рту, по ощущениям, — Сахара. Но с кровати осторожно, чтобы не потревожить Тину, поднялся. По пути натянул брюки, набросил рубашку на плечи и, провернув ключ в замке, открыл дверь.

В коридоре стоял Никон Даниилович. Хмурый, как черт. Недовольный. Взъерошенный.

— Слушай, ты зять мне, или как? Пойдем опохмелимся, а? — пробормотал тесть. — Башка как чугунная.

— Так рано еще, — усмехнулся я.

— Вот вмажу по твоей довольной роже! — пригрозил Вершинский. — А Тину заставлю сына назвать в мою честь. Еще и на Вершинского запишем.

Я принялся застегивать рубашку на все пуговицы. Никон, к слову, выглядел весьма помятым, в домашних шортах, босиком и в растянутой майке. Наверное, тестю и вправду хреново, если он такой недовольный с самого утра.

— Ну, Никон Даниилович, здесь ты не угадал, у меня будет дочь, — негромко возразил я, когда вышел из комнаты и прикрыл дверь за собой. — А теща моя знает, что тебя понесло похмеляться ранним утром?

— Вот не надо приплетать сюда Кассандру Юрьевну! — недовольно проворчал тесть. — Пусть спит, неугомонная женщина.

Я усмехнулся, проследил взглядом за рукой Вершинского, взметнувшейся к вороту футболки. Готов был заржать в голос, когда понял, что на шее тестя красуется вполне себе огромный засос. Но не стал усугублять ситуацию. И без того человек страдает.

— Когда, говоришь, нам внука ждать? — поинтересовался Ник, когда мы уже обосновались на кухне, выпотрошили холодильник на предмет закусок и холодных алкогольных напитков. Ник разливал по рюмкам, я взял на себя нарезку. Повар из меня был весьма посредственный, а вот аккуратно нарезать мяса я был вполне способен.

— По моим подсчетам, наша с Тишой дочка родится месяцев через шесть, — заулыбался я. Эта новость до сих пор плохо помещалась в моей гудящей голове, но зато грудь распирало от удовольствия. Ведь даже не мечтал, не планировал, а все уже получилось и случилось! Тиша была беременна, замужем за мной, даже не возражала против того, чтобы жить в моем доме. В нашем доме.

Ник, услышав мои слова, поперхнулся ледяной минералкой.

— Ты сейчас прикололся? — возмутился Вершинский.

— Нет, а что, Кассандра Юрьевна разве не сказала? — невозмутимо поинтересовался я. — Мы беременны. Вот такие новости.

— Жук ты, Молотов! Ой, жук! — заулыбался тесть. — А Сашке я еще отомщу! Чертовка! Знала ведь. Наверняка, знала!

— Не исключено, — все же не смог я скрыть улыбки, и когда рюмка оказалась в моей руке, тихонько проговорил: — За наших девчонок! Куда мы без них.

— Никуда, — согласился Никон.

Спустя час, наше небольшое похмелье грозило перерасти в затянувшуюся пьянку. Хорошо, что моя любимая теща появилась на кухне. Она-то и разогнала наши посиделки с Никоном. А у меня появился шанс вернуться в спальню к Тише.

Моя жена спала, все так же спокойно и безмятежно. Я постоял некоторое время перед кроватью. Полюбовался, какая она, жена моя, у меня красивая. Ведь красивая же! До одури красивая. И немного вредная. Но ведь и я сам далеко не подарок.

Так, к слову о подарках.

Аккуратно вынул телефон из кармана брюк, набрал сообщение, понадеялся, что Никита не станет задавать вопросов. Просто потому что я пока был не готов не то что отвечать и мыслить разумно, но и в принципе разговаривать.

Повезло, Главков ответил коротким "ок" на мою просьбу. А я разделся и залез к Тише под одеяло.

— Фу, Сэм, ты пахнешь, как ликероводочный завод! — пробормотала Тиша, но все же обняла меня. — Только не двигайся, иначе меня стошнит!

А я крепче обнял любимую, ворчащую жену. Ну разве мужик может быть более счастливым, чем я? Да ни хрена! Ведь рядом со мной любимая женщина, и совсем скоро у нас родится дочь. Разве это не чудо?

Тиша, не открывая глаз, взобралась на меня и улеглась, обхватив меня ногами. И так ладно устроилась, что мое тело тут же отреагировало на близость.

— М-м-м-м! — едва слышно застонала Тина и потерлась о мой пах. А поскольку жена спала полностью обнаженной, то все изменения я тут же ощутил. Почувствовал ее жар и влагу.

Ну и да, не сдержался малость. Потому что мне всегда мало моей Тиши, моей знойной девочки, дерзкой, ласковой, любимой.

Тиша улыбалась, не открывая глаз, но двигалась так, как хотела. А я послушно следовал за ней. И всегда будет так. Только она, Устинья Молотова, владела моим телом и сердцем, безраздельно и навсегда. Пусть это и звучало банально и сопливо, а все равно я готов был орать на каждом перекрестке о том, как сильно люблю Тину. Без нее нет и меня, потому что живу я ради одного человечка. Вернее, уже двух.

Мои ладони легли на плоский живот. Тиша устроилась под моим боком, дышала все еще тяжело, а пальцами водила по моей груди.

— Люблю тебя, — тихонько шепнула Тина.

— Я тебя больше, — так же тихо ответил я.

— Даже спорить не стану, — еще шире улыбнулась Тина.

А я рассмеялся. Да, с этой женщиной скучать не приходится. Уверен, с ней даже через тридцать лет будет так же, как и сегодня. Иногда — как по минному полю. А бывает, вот как сейчас, тихо и спокойно.