Живущие в нас (сборник)

…Всего-то три!.. И как мы их поделим?.. Отвернулся подчеркнуто равнодушно, но, похоже, слесарь и так ничего б не заметил, потому что принялся методично жевать, громко чавкая и облизывая языком в хлебных крошках, желтые гнилые зубы.

– Вы ешьте, не стесняйтесь, – напомнил он, – старуха моя умеет готовить. А какой у нее борщ! Вечером придешь, так тарелку навалит!.. – слесарь мечтательно вздохнул, принимаясь за вторую котлету. Андрей понял, что любые проблемы, которые мы воображаем, всегда разрешаются сами собой, и положил оставшуюся котлету на толстый кусок хлеба.

– Поганая у вас жизнь, – продолжал слесарь, – столовка, да гостиница… вот, жена, к примеру, у вас есть?

– Только жены мне не хватало. Что, баб вокруг мало? – Андрей криво усмехнулся.

– Компот хотите? – слесарь достал из пакета литровую банку, – хороший, из сухофруктов, – и пока Андрей пил, решил продолжить дискуссию, – и в чем же смысл такой жизни?

Андрей даже поперхнулся. Вытер подбородок, по которому побежала тонкая струйка, и возвращая банку, покачал головой.

– Ну, ты спросил! А в чем, вообще, смысл жизни?

– Это не я, это дочь спрашивала, – сделав глоток, слесарь аккуратно закрыл банку; потом опустил голову, углубившись в воспоминания, – говорит как-то – для чего, пап, мы живем?.. И что я ей отвечу?.. Ну, сказал, что я живу, чтоб, значит, тебя вырастить. Она тут же – а я для чего? Чтоб вырастить своих детей? А они?.. Подумал я, и действительно, какой-то бесконечный бег по кругу получается…

– Никогда не предполагал, что сменщики конверторов задумываются о смысле жизни, – жестоко заметил Андрей. Не любил он подобных разговоров, потому что сам не знал ответа, ведь те же деньги – это не вечно. А, вот, что потом?..

– Так лично меня он и не интересует, – слесарь как ни в чем ни бывало, повернулся к собеседнику, – я жизнь прожил и ничего не изменишь, даже если узнаешь о ней что-то новое, – хлопнув по коленям, он поднялся, – те трубы осталось поставить и все?

– Вообще-то, я планировал запустить его сегодня.

– Запустить?!.. – слесарь расхохотался, – да тут электричества еще нет!

– Как?.. А вон же рубильник.

– А до рубильника напругу кто-нибудь дотянул? – увидев растерянное лицо наладчика, слесарь перестал смеяться и поспешил утешить, – нет, на неделе сделают, но уж никак не сегодня и не завтра. Так что не спеши, еще поживешь у нас.

Андрей представил жесткий вокзальный диван и сотни людей, толкущихся в его гигантской «спальне».

– Тогда мне надо гостиницу найти, – сказал он.

– А сегодня вы где ночевали?

– Нигде! На вокзале!..

Слесарь заворожено моргнул, а его голова склонилась на бок, изучая непонятное человекообразное существо, стоявшее перед ним в воинственной позе.

– На вокзале?.. – попытавшись выстроить цепочку, не вписывающуюся ни в какую схему, он сам привел ее к логическому концу, – ехали б тогда домой. Дался вам тот пресс?..

– Дался!

– Хозяин, небось, хорошо башляет?.. – догадался слесарь, – хотя не мое это дело. А с гостиницами у нас, правда, туго… – он на секунду замолчал, – если на то пошло, можете у меня пожить. А что – дочь уехала, так что комната свободная.

– Могу, – это, действительно, был самый простой вариант. Андрею уже приходилось ночевать, и у главных механиков, и у начальников цехов. Все они, в конечном итоге, ничем не отличались от соседей по номеру – с ними бывало даже проще, потому что разговоры, как правило, крутились вокруг производства, не затрагивая ничего личного. …Теперь поживу у слесаря, – подумал он, – мельчаю, блин…

* * *

На площади продолжали гореть два дежурных фонаря – наверное, о них просто забыли, а солнце, едва появившись, поглотило жалкий свет, превратив их в бессмысленные желтоватые шары. Правда, у солнца был свой, равносильный противник – наползавшая с севера туча, такая темная, что люди смотрели на нее с явной тревогой. Людей было человек пятьдесят, с ведрами и кипами серых мешков. Рядом стоял автобус, гостеприимно распахнув двери, но внутрь никто не спешил. Вообще, сцена напоминала преддверие митинга – не хватало лишь зажигательного оратора, но такового не имелось и во всем поселке; зато железные киоски одинакового серого цвета окружали площадь, словно омоновцы – так, на всякий случай.

Катя наблюдала эту хорошо знакомую картину, одиноко сидя на перевернутом ведре. Володя болтал с водителем автобуса (а с кем еще он мог болтать?), а мать кормила фирменными блинами Полину, для которой наконец-то наступили сытые дни, ведь на картошку будут выезжать по графику целую неделю, и от фактически безвозмездной помощи никто не отказывался.