Живущие во льдах

Еще и сейчас северные охотники носят серебристые непромокаемые плащи и рубахи, сшитые из китовых кишок. В прошлом же из сухожилий кита вили веревки, рассученным китовым усом сшивали лодки; сани для лучшего скольжения подбивали китовым усом или пластинами кости, выпиленными из нижней челюсти животного. Из китового уса делали также луки, ловушки на белых медведей и песцов, плели «вечные» рыболовные сети. Ребра и челюсти служили стропилами в ярангах и полу подземных жилищах эскимосов и чукчей. Остатки этих землянок (чукотское название их — «валкаран», то есть «дом из челюстей кита») еще можно встретить на Чукотке и на Аляске. До сих пор кое-где у чукотских яранг и даже у деревянных домов стоят помосты, устроенные из китовых ребер; летом на них держат сани, зимой — байдары.

Китовый промысел до конца прошлого века играл большую роль в жизни эскимосов. Позднее, с истреблением животных европейцами, эскимосы переключились на добывание тюленей. И конечно, нет ничего удивительного в том, что кит занимал большое место в духовной жизни этого народа. Кит — один из главных персонажей в их фольклоре. До сих пор отмечаются в эскимосских поселках «праздники кита». Теперь это просто веселье, песни и пляски, которыми заканчивается удачная охота на морского исполина. В прошлом этим праздникам сопутствовали особые обряды — они должны были обеспечить успех в предстоящих охотах. Праздник завершался тем, что в море бросали остатки еды — куски китового мяса. Считалось, что так возвращается жизнь убитым животным и они снова станут добычей охотников.

Давно начали промысел этих китов и европейцы. Начало ему положили русские поморы. Еще в XVI веке они охотились на китов и у берегов Мурмана, и на Груманте (Шпицбергене). В XVII веке в шпицбергенские воды устремились китобои многих западноевропейских стран. В 1611 году тут появились англичане, в следующем году — голландцы, в 1615 году — датчане, за ними — испанцы, французы, немцы. Стада китов, по-видимому, были здесь в то время колоссальны. Об этом можно судить хотя бы по тому, что на промысел к Шпицбергену ежегодно стало ходить по пятьсот и даже по тысяче кораблей. Правда, каждое китобойное судно добывало за сезон всего несколько китов, а иногда лишь одного-единственного кита. Но и это была удача. Она с лихвой окупала расходы на снаряжение такой экспедиции. На пустынном островке Амстердам, у Западного Шпицбергена, за несколько лет выросла разгульная столица китобоев — Смеренбург (Ворванный город) с салотопнями и мастерскими, складами и жилыми домами, лавками и трактирами.

Через пятьдесят лет запасы китов в Баренцевом море стали заметно сокращаться, и китобои начали осваивать новые районы промысла, расположенные к западу от Гренландии. Но тем не менее еще в XVIII веке годовая добыча нередко составляла здесь две с половиной тысячи китов. Даже в XIX веке у одних только американских компаний доход от китобойного промысла в Баренцевом море превысил миллиард долларов. Еще в 1905 году здесь было добыто шестьсот китов, но уже в 1912 году — всего пятьдесят пять… В 20 —30-х годах нашего века гренландские киты в Баренцевом море считались уже полностью истребленными.

К западу от Гренландии запасы животных также быстро сокращались, и китобои в поисках добычи забирались все дальше к северу. В 1817 году они проникли в Баффиново море, а затем очистили от китов все проливы и заливы севернее Баффиновой Земли. Последнее промысловое судно заходило сюда в 1914 году. Киты и здесь были истреблены.

В северной части Тихого океана китобои появились лишь в середине прошлого столетия. Однако и здесь промысел развивался стремительно: только с 1846 по 1862 год американские компании выручили от продажи уса и жира китов, добытых в Охотском море, больше ста тридцати миллионов долларов. У берегов Чукотки, Камчатки и в Охотском море с 1854 по 1876 год американские китобои добыли почти двести тысяч гренландских и южных китов. Но с 1911 по 1930 год у северо-западного побережья Америки удалось убить только пять гренландских китов.

Как охотились на китов в прошлом веке, рассказывает один из очевидцев.