Живущие во льдах

Считается, что общее поголовье животных берингово-чукотского стада сейчас около двух тысяч голов (примерно двадцать процентов того, что было здесь сто лет назад). Запасы этих китов хотя и очень медленно, но, по-видимому, все же увеличиваются, чего, к сожалению, нельзя сказать о шпицбергенском стаде.

Гренландский кит включен в Красные книги как Международного союза охраны природы и природных ресурсов, так и СССР. Конвенцией о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения, предусматривается полный запрет торговли какими-либо продуктами промысла этих животных и перевозки таких продуктов. Все чаще и настойчивее раздаются призывы к полной охране китов, к восстановлению, пока это возможно, их запасов, а также важной роли в круговороте веществ в арктических морях.

Больше того, зоологи выдвигают интересное предложение — перейти к новой форме использования запасов китов, создавать своего рода морские фермы, где человек выступал бы в той же роли, что и пастух (а также зоотехник и ветеринарный врач) при стаде домашнего скота. И первыми кандидатами здесь называют гладких китов, особенно гренландских.

«Фонтаны на горизонте!» — когда-то это был традиционный клич китобоев. Он означал, что добыча замечена, означал суету, на корабле, лихорадочные приготовления к охоте, жадные подсчеты бочек жира и пудов уса, в которые можно превратить морского исполина.

«Фонтаны гренландских китов на горизонте!» — слышится этот клич изредка еще и сейчас. Но означает он другое — удивление, радость, надежду, что они не только сохранились, но и будут жить…

УДИВИТЕЛЬНЫЙ ЕДИНОЗУБ

Надежда Николаевна Сушкина, профессор Московского университета, была удачливым натуралистом. На ее глазах просыпались давно уже молчавшие камчатские гейзеры, на океанических островках заполняли перед ней, словно по заказу, свои лежбища котики, а на Земле Франца-Иосифа Надежде Николаевне посчастливилось даже провести несколько часов в компании единозубов. Произошло это в конце июля. Был разгар лета, но судно окружили льды — событие в общем нередкое для высоких широт Арктики. Уже вечерело, когда с ближайшего разводья послышались странные звуки. Там кто-то тяжело вздыхал, фыркал, пыхтел, храпел. Иногда слышались свистки, похожие на паровозные.

«Первое время трудно было понять, что происходит, — пишет Сушкина. — Но, вглядевшись в воду, мы увидели, что вокруг нас плавают животные четырех — шести метров длиной, медленно, точно с трудом поводя толстыми бивнями из одной стороны в другую и издавая эти странные звуки…

Одновременно на воде и под водой можно было различить до тридцати — пятидесяти животных. В общем же создавалось впечатление, что подошедшее к нам стадо насчитывало не менее сотни голов. Звери находились в большом возбуждении и беспрерывно передвигались. Правда, иногда вдали можно было видеть, что некоторые довольно долго неподвижно лежали на воде, точно маленькие подводные лодки, выставив над ее поверхностью овальные спины и головы. Затем они начинали быстро плавать, рассекая воду наподобие небольших катеров. Иногда, выгибаясь дугой, они выпрыгивали из воды, как дельфины, или подныривали под кромку льда вниз головой, высоко поднимая хвост в воздух. Выплывая же из-подо льда на разводье, звери часто выбрасывались из воды с торчащим вперед бивнем».

Ночью и ближе к утру животные немного успокоились, и об их присутствии можно было судить только по неподвижно торчащим над поверхностью моря бивням — иногда одиночным, иногда же перекрещивающимся между собой наподобие мечей. Рядом с ними на разводье суетилось множество птиц — кайр, чистиков, чаек. Пролетали поморники и отнимали у чаек их добычу. Несомненно, что пернатых и зверей привлек сюда один и тот же косяк рыбы. Наутро разводье опустело, исчезли и звери, и птичьи стаи.

Древние скандинавы звали его нарвалом — «трупным китом», может быть, из-за серой окраски тела, а более вероятно потому, что в то время были известны лишь туши животных, выброшенные морем на берег, живых же китов никто и никогда не видел. Это скандинавское слово вошло затем во все европейские языки. В России его издавна зовут также единорогом, а иногда и единозубом. Последнее название, хотя и не самое распространенное, пожалуй, наиболее удачно. Действительно, главный отличительный признак животного — мощный, направленный вперед, спирально закрученный бивень. Это и есть единственный зуб кита.