Живущий в ночи

Я поставил на стол баночку с красным молотым перцем, одноразовые картонные тарелки и пластмассовые разделочные доски, на которые Саша выложила обе пиццы.

– Мангоджерри, – пробормотал Бобби.

– Это имя из книги стихов о кошках, – пояснил я.

– Чересчур претенциозно, – поморщился Бобби.

– А по-моему, очень забавно, – не согласилась с ним Саша.

– Пушистик – вот имя для кошки, – не сдавался Бобби.

Поднялся ветер, завертел флюгер на крыше, засвистел в стрехах. Мне почудилось, что в отдалении раздались безумные крики наших врагов.

Бобби опустил руку вниз и поправил ружье, стоявшее под столом рядом с его стулом.

– Пушок или Мурзик, – сказал он. – Вот нормальные кошачьи имена.

С помощью ножа и вилки Саша отрезала кусочек от пиццы с пепперони и отложила его в сторонку, чтобы он остывал. Это была порция Орсона Тут же прибежал он сам, держа в зубах черный ботинок, и положил его на колени Бобби. Ботинок был на левую ногу.

Бобби встал, подошел к мусорному ведру и бросил ботинок туда.

– Не сочти, что я брезгую твоими слюнями или считаю, что ты изжевал туфлю, – обратился он к Орсону. – Просто я больше никогда в жизни не собираюсь надевать ботинки.

Я вспомнил квитанцию на покупку «глока» из оружейного магазина Тора, которую прошлой ночью обнаружил на своей постели вместе с оружием. Тогда она показалась мне влажной и с какими-то странными отметинами. Так вот что это было. Слюна и отметины от зубов. Значит, это Орсон принес пистолет моего отца и положил туда, где я наверняка нашел бы его.

Бобби вернулся к столу, сел и уставился на собаку.

– Ну, что скажешь? – осведомился я.

– По поводу чего?

– Сам знаешь.

– Я обязательно должен это сказать?

– Да.

Бобби вздохнул.

– У меня такое чувство, будто мне в черепушку засунули здоровенный шланг, высосали мозги и спустили их в толчок.

– Он потрясен тобой, – перевел я фразу Бобби для Орсона.

Саша помахивала кистью руки над кусочком пиццы, предназначенным для Орсона. Она боялась, что горячий сыр прилипнет к небу собаки и обожжет его.

Убедившись, что угощение остыло, она положила его в картонную тарелку и поставила ее на пол.

Орсон принялся радостно молотить хвостом по ножке стула, рядом с которым сидел, доказывая тем самым, что высокий интеллект необязательно сочетается с умением вести себя за столом.

– Барсик, – произнес Бобби. – Простое хорошее имя. Вполне кошачье. Барсик.

Мы ели пиццу, запивая ее холодным пивом, а я тем временем в тусклом свете свечей одну за другой читал исписанные рукой отца желтые страницы, вырванные из блокнота. Это был подробный рассказ о работах, которые велись в Форт-Уиверне, о том, как непредсказуемо стали разворачиваться события, обернувшиеся в итоге катастрофой, о том, насколько глубоко была вовлечена во все это моя мать. Отец не был ученым и всего лишь по-дилетантски пересказывал то, что узнал от мамы, но все равно в этих оставленных для меня записках содержалось огромное количество информации.

– Маленький мальчик-разносчик, – пробормотал я. – Именно так ответил прошлой ночью Льюис Стивенсон, когда я спросил, что заставило его так неузнаваемо измениться. Маленький мальчик-разносчик, который останется в живых. Он имел в виду ретровирус.

Очевидно, моей матери удалось создать новый вид ретровируса, обладающий способностью избирательно воздействовать на ретротранспозон – длинный «прыгающий» ген, являющийся носителем генетической информации.

Я поднял глаза от желтых страничек. Бобби и Саша смотрели на меня непонимающими взглядами.

– Слушай, братишка, может, Орсон и понимает, о чем ты толкуешь, но лично я не доучился в колледже, – проговорил Бобби.

– А я всего лишь скромный диск-жокей, – вздохнула Саша.

– Не скромничай. Ты очень хороший диск-жокей, – галантно заметил Бобби.

– Спасибо.

– Хотя и злоупотребляешь Крисом Айзеком, – вмешался я.

На сей раз молния обрушилась с небес отвесно и моментально, как высотный скоростной лифт, нагруженный взрывчаткой, взорвавшейся при соприкосновении с поверхностью земли. Нам показалось, что содрогнулся не только дом, но и весь мыс, а затем, словно дождь обломков после взрыва, по крыше заколотили капли ливня.

Саша посмотрела за окно и задумчиво проговорила:

– Может, им не нравится дождь и они разбегутся?

Я сунул руку в карман куртки, висевшей на спинке моего стула, вытащил «глок» и положил его на стол, чтобы в случае надобности быстро схватить. Подумав, я повторил прием Саши, прикрыв оружие бумажной салфеткой.

– Различные методы генной терапии пытались использовать для лечения многих болезней: СПИДа, рака, врожденных заболеваний. Главная идея этого заключается в следующем. У больного либо имеются поврежденные гены, либо некоторых генов вообще недостает. Ты заменяешь дефективные гены их здоровой копией или добавляешь недостающие гены, которые помогут клеткам тела более эффективно сопротивляться болезни. В некоторых случаях были получены весьма обнадеживающие результаты, довольно много незначительных успехов, но были, конечно, и неудачи, и разочарования, и неприятные сюрпризы.