Живущий в ночи

Позвони я в местную полицию, ее сотрудники приедут разве что для того, чтобы обеспечить обезьянам огневую поддержку. Но у нас ничего не выйдет даже в том случае, если мы сумеем добраться до ближайшего отделения ФБР и наш рассказ прозвучит более правдоподобно, нежели повествования многочисленных психов о том, что они были похищены инопланетянами с летающей тарелки. Куда бы мы ни сунулись, нам придется общаться с врагом. Мануэль Рамирес сказал, что решение о том, чтобы этот кошмар шел своим чередом, было принято «на очень высоком уровне», и я верил ему.

В отличие от предыдущих поколений, мы легкомысленно уступили часть своей ответственности другим, вручив заботу о наших жизнях, безопасности и будущем профессионалам и экспертам, сумевшим убедить нас в том, что у нас самих недостаточно знаний и мудрости для того, чтобы решать, как нам жить. И вот – последствия нашей лени и мягкотелости. Апокалипсис, сотворенный лапами приматов.

В окно ударился камень побольше. Стекло дало трещину, но не разбилось.

Я взял со стола еще две запасные обоймы и рассовал их по карманам джинсов.

Саша сунула руку под салфетку, которой был накрыт ее «чифс спешиал».

Я последовал ее примеру и взялся за рукоятку «глока».

Мы переглянулись. Во взгляде Саши отчетливо читался страх, и я уверен, то же самое она увидела в моих глазах.

Я попытался ободряюще улыбнуться, но мне показалось, что лицо мое стянуто застывшей глиной и вот-вот даст трещину.

– Все будет в порядке. Диск-жокей, сумасшедший серфер и человек-слон – отличная команда для того, чтобы спасти мир.

– Постарайтесь держать себя в руках и не пристрелить первую же макаку, которая ворвется в дом, – предупредил Бобби. – Пусть их здесь наберется побольше. Держитесь, сколько сможете. Пусть они почувствуют себя увереннее, пусть обнаглеют. Обманем маленьких сволочей. А потом я первый задам им перцу, научу уважению. У меня – картечь, мне даже целиться не надо.

– Так точно, генерал Боб! – отрапортовал я.

Два, три, четыре камня размером с персиковую косточку ударились в окно. Стекло треснуло, и из него вывалился длинный зазубренный осколок, по форме напоминающий молнию.

Мне казалось, что в организме у меня происходят метаморфозы, которые заставили бы обратиться в соляной столб любого врача. Мой желудок поднялся и, оказавшись в груди, давил на горло, а сердце упало и находилось теперь там, где раньше был желудок.

На два окна одновременно обрушился шквал крупных камней, пущенных с гораздо большей силой, нежели прежние, и оба стекла взорвались градом осколков, со звоном брызнувших на мойку из нержавеющей стали, на мраморные крышки кухонных шкафов и на пол. Несколько острых осколков долетели даже до стола, посыпались на недоеденные куски пиццы. Я непроизвольно закрыл глаза.

Открыв их через несколько секунд, я увидел, что на окне уже находятся две визжащие обезьяны – такого же размера и вида, как та, которую описывала мне Анджела Ферриман. Аккуратно, стараясь не порезаться о торчащие из рамы острые зазубрины и настороженно поглядывая на нас, резусы перебрались на кухонную стойку. Ветер из разбитого окна шевелил их мокрую от дождя шерсть.

Одна из них посмотрела на шкафчик для швабр, где Бобби обычно хранил свое ружье. С первого момента своего появления обезьяны не видели, чтобы кто-то из нас подходил к нему, и, конечно же, они не могли знать, что ружье 12-го калибра лежит под столом на коленях у Бобби.

Бобби бросил взгляд в сторону вторгшихся обезьян, но я видел, что в основном его внимание приковано к окну, напротив которого он сидел.

Юркие и ловкие твари уже двигались по кухонной стойке в противоположном направлении от раковины.

В царившем на кухне сумраке их отвратительные желтые глаза горели, словно огоньки свечей. На пути одной из обезьян оказался тостер, и она злобно сбросила его на пол. Розетка выскочила из стены, и от оголившихся проводов посыпались искры.

Я вспомнил рассказ Анджелы о том, как обезьяна швырнула в нее яблоком, причем с такой силой, что разбила ей губу. На кухне у Бобби всегда царил образцовый порядок, но если эти бестии примутся открывать кухонные шкафы и швырять в нас тарелками и стаканами, они смогут нанести нам серьезные ранения, даже если мы ответим огнем. Суповая тарелка, запущенная с большой силой, попади она вам в переносицу, может сработать не хуже пистолетной пули.

Еще два маленьких дьявола с горящими желтыми глазами запрыгнули с веранды на оконную раму. Они оскалили на нас зубы и зашипели.

Бумажная салфетка поверх Сашиной руки заметно дрожала, и, я думаю, не только из-за ветра, врывавшегося в разбитые окна.

Мне показалось, что за визгом, шипением и бормотанием обезьян, за раскатами грома и барабанной дробью дождя, за свистом мартовского ветра в оконных рамах я услышал, как Бобби что-то напевает. Так оно и было. Не обращая внимания на обезьян, бесновавшихся в дальнем конце кухни, и напевая про себя, он не сводил взгляда с не тронутого пока окна рядом с нами.

Губы его шевелились.