Живые и мертвые

А битва тем временем медленно, но неуклонно превращалась в неуправляемую свалку, где все решит уже не мастерство полководца, но стойкость солдат.

* * *

Зерван закрыл глаза, привалившись к дереву и вслушиваясь в звуки вокруг него. Солнце резало глаза беспощадно, даже не попадая в них прямыми лучами. Каждая капля утренней росы на ракитовом листике, отражая солнечный свет, светилась, словно свеча в ночи, а вокруг мириады их, так что на зрение особой надежды нету. Впрочем, когда настанет время принять участие в бою, деваться будет некуда.

Вокруг него жил своей жизнью просыпающийся лес, не обращая внимания на несколько сотен эльфов, молчаливо дожидающихся сигнала. Пели птицы, шелестел в кронах прохладный ветер. И если раннее утро выдалось слегка пасмурным, то чуть погодя с неба исчезли последние клочки облаков, предвещая настоящую муку заблудившимся вдали от укрытия совам и вампирам. Но он, Зерван да Ксанкар, а теперь уже Зерувиэль Этиан, выдержит все, что будет ему послано Судьбой. Не в первый раз.

Не открывая глаз, снял со спины лук, полученный от Сейинхе, попробовал пальцем тетиву. Если все пойдет по плану, дело ограничится стрельбой, если нет… Хотя чего загадывать наперед. Все будет в свое время, и теперь уже не нужно ни о чем волноваться: что он мог сделать, продумать, подготовить, спланировать, организовать – все сделано. Партия началась. И теперь он уже не игрок, а всего лишь фигура на доске. Как, впрочем, и все остальные люди, эльфы, дварфы на этом поле боя.

– Что там происходит? – спросил вампир у Саннэвайра, словно слепец у своего поводыря.

– Враг перемещает на левый фланг короля резерв, – ответил эльф, – так что время для атаки близится.

Растянувшиеся длинной цепочкой стрелки принялись проверять в последний раз свое оружие и натягивать на правые руки перчатки, вынимать из колчанов стрелы, втыкая их в землю перед собой. Зерван не стал суетиться понапрасну: все равно стрелок он никакой. Ночью на сотню шагов стрелял, и неплохо, но днем да на фоне эльфов смотреться будет неважно. И выпущенные им стрелы все равно ничего не решат, они – просто формальность. Дань нелепым традициям.

* * *

Тальдира наблюдала, как колонна резервных воинов противника наступает на отходящих стрелков левого крыла. План засады прост и элегантен: вначале прицельный залп по бегущим мимо опушки солдатам. Как только вражеский командующий сообразит, что прямо у него под боком целый отряд стрелков, ударивших с фланга, он будет вынужден выделить отряд для того, чтобы связать эльфийских лучников боем. И это должно быть достаточно крупное подразделение, иначе как подавляющим числом в лесном бою не выиграть. И вот тут-то в бой вступает Тальдира Веспайр, огненным ураганом сокрушая всех тех, кому не посчастливится оказаться на ее пути. И когда людишки побегут – а они непременно побегут, столкнувшись с ее мощью, – контратака тысячи эльфийских стрелков вкупе с величайшим боевым магом мира сделает свое дело, вдребезги разобьет весь фланг противника и продолжит наступать. Четверть часа – вот срок, который Тальдира отвела самой себе на то, чтобы выиграть эту битву. Первый и последний настоящий экзамен ее мастерства, итоговая черта, подведенная под теперь уже бессмысленной жизнью длиной в триста лет. Первый и, возможно, последний раз, когда княжна послужит своему народу так, как собиралась изначально, пусть и с куда меньшим размахом. Может быть, это будет единственное в ее жизни деяние, по которому ее запомнят потомки. Первая и последняя лебединая песня несостоявшейся и никому не нужной богини огня. И потому она, Тальдира Веспайр, будет блистать и сиять, творя свою величайшую симфонию разрушения и всепоглощающей ярости пламени.

Саннэвайр, глупец, подписавшийся в прислужники человеку, махнул рукой, шестьсот луков натянулись и послали ввысь тучу стрел. Смертоносный залп обрушился на головы врагов неожиданно, словно кара богов, сея смерть и хаос в рядах людишек. Стрелки, не дожидаясь новой команды, начали беглую стрельбу, посылая стрелу за стрелой, почти не целясь.

Тальдира оторвалась от созерцания корчащихся в предсмертных муках врагов и уперлась недобрым взглядом в спину вампира. Во время атаки может случиться всякое. Даже величайшие маги огня могут один раз в жизни допустить промашку и сжечь не того, кого собирались. Тонкие губы княжны непроизвольно растянулись в усмешке, когда она принялась сочинять в голове текст официального извинения в самых самоуничижительных выражениях, которое отправит старшему из князей клана Этиан в связи со случайной гибелью одного из членов клана. Забавно, ведь каждое извинение будет придавать тексту все больше и больше насмешки, иронии и сарказма…

Но тут появилась и другая мысль: ведь, может статься, это официальное письмо дождется пробуждения Таэль… Конечно, бывшая лучшая подруга в любом случае не простит, независимо от того, сколько извинений будет в тексте, но и насмехаться над нею все равно недостойно. Не ее вина, что она полюбила человечка.