Живые и мертвые

Она тронула мать за плечо и слегка его потрясла. Голова матери откинулась в сторону, но вместо лица она увидела лишь кровавую массу.

Каролина Альбрехт встала. Сердце так колотилось, что это причиняло ей боль. Она была вся мокрая от пота и одновременно ее знобило.

Мама мертва.

И это – не кошмарный сон.

Она расслабилась и закрыла глаза. Ей хотелось опять уснуть, чтобы хоть немного оттянуть встречу с реальностью, с которой она не могла справиться. Если бы она только могла избавиться от этой ужасающей картины! Во сне она так отчетливо видела весь этот кошмар! Каждую мельчайшую деталь! Ей снова пришлось пережить этот ужас и страх. В тот вечер она схватила истерически рыдающую Грету и вытащила ее из кухни. Обо всем, что случилось позже, она помнила лишь отрывочно. В какой-то момент приехали Карстен и полиция, а потом папа… Видеть его таким, кричащим от отчаяния, было ужасно, как и зрелище лежащей на полу с изувеченным лицом мамы. Каролина мучительно застонала. Что ей теперь делать? Как вести себя после того, как застрелили ее мать? Чего ждут от нее другие? Всю свою жизнь она подходила к проблемам, исходя из логики, принимала рациональные решения и всегда пыталась выпутаться из сложных ситуаций, но на сей раз это не помогало. Ее сердце сжалось. Только не плакать. Она ни в коем случае не должна поддаваться печали, иначе ее это сломит.

Она с трудом села на постели. У нее болело все тело, и казалось, что оно налито свинцом. В голове кружились кошмарные картины, как, например, вода, беспрерывно просачивающаяся через крошечные щели до тех пор, пока она не прорвала каменные стены и не заполнила собою все пространство. В ее мире больше не было красок, а будущая жизнь теперь всегда будет делиться на «до» и «после».

Каролина встала, оперевшись о край кровати, и поплелась в ванную. Она три дня не меняла одежду, не принимала душ и почти ничего не ела. Пару раз она разговаривала по телефону с Карстеном и Гретой, занималась отцом, который почти ничего не говорил, оказавшись в таком же аду отчаяния и кошмара, как и она сама. В минувшую ночь она поехала домой, чтобы надеть свежую одежду, а потом упала на кровать и просто уснула. Когда она стояла под душем, зазвонил телефон. Ей было неважно, кто звонил. Она потом перезвонит. Когда-нибудь. Сейчас она должна быть сильной. Ради Греты и особенно ради отца. Она нужна ему больше, чем когда бы то ни было.

* * *

Пия сидела за письменным столом и набирала на компьютере отчет о проведенной операции. Закончив работу, она сохранила документ. Снайпер, казалось, уже был у них в руках, но потом напряжение и ожидание сменились разочарованием. Три подростка решили пошутить, воспользовавшись пугачом отца одного из них. Это была злая шутка с далеко идущими последствиями. Боденштайн, успокоившись, что с его дочерью ничего не случилось, отчитал трех робких злоумышленников, объяснив им всю серьезность их положения. Одно только участие полиции в данном деле обойдется их родителям в пару тысяч евро. К этому добавятся возможные расходы на возмещение убытков. Сорок три человека из-за массовой паники получили тяжелые телесные повреждения, жизнь женщины, у которой случился инфаркт, в опасности. Пия встала и пошла на кухню, чтобы выпить чаю, где встретилась с Боденштайном и Николя Энгель.

– У пацанов не было злого умысла, – сказал Боденштайн, качая головой и наливая себе кофе. – Они считали, что будет грандиозная потеха, если они немного беспорядочно постреляют. Непостижимо!

– И это неудивительно. – Николя Энгель сделала глоток кофе. – У многих подростков сегодня вообще отсутствует сознание неправомерности. Они сидят за своими компьютерами и отстреливают людей, как мы раньше вышибали кого-нибудь в игре «Не горячись!» [14].

– Вот родители-то обрадуются, – проворчала Пия. – И прежде всего отец, который не запирает как следует шкаф с оружием. Меня действительно иногда поражает, что люди ничему не научились на примере Виннендена или Эрфурта [15].

– Ведь все они думают, что уж их-то ребенок никогда не сделает ничего подобного.

– Вот именно. – Доктор Николя Энгель сполоснула свою чашку и поставила ее на сушку рядом с мойкой. – Во всяком случае, все завершилось без больших потерь. Хорошая работа, фрау Кирххоф.

– Я уже написала отчет, – сказала Пия быстро, предупреждая неизбежный вопрос своей начальницы.

Николя Энгель посмотрела на нее и кивнула.

– Я так и предполагала, – ответила она и повернулась к Боденштайну: – Найдется пара минут? Надо коечто обсудить.

– Разумеется, – ответил Боденштайн, и они с Николя Энгель вышли из кухни.

Пия прошла по коридору и вошла в кабинет, который они делили с Каем Остерманном. К ее неудовольствию, за ее письменным столом сидел Андреас Нефф.

– Что я говорил? – Он сидел, положив ноги на край стола, и самодовольно ухмылялся. – Мне было ясно, что сегодня это не мог быть снайпер. Перед Рождеством он не будет совершать убийств.

– Я хотела бы сесть за стол. – Пия махнула рукой. – В кабинете фрау Фахингер сейчас есть свободное место.