Живые и мёртвые

Их автономия может достигать такой степени, что сообщение, которое они в себе несут, может быть непосредственно получено нами от отправителя, который жил триста или даже три тысячи лет тому назад. Отложенная коммуникация является неотъемлемым свойством устойчивых знаков. Роль такой коммуникации в единении человеческих поколений неизмеримо велика. Кроме того, если слова и прочие знаки такого рода свободны и способны к перемещению, то, по-видимому, каждый человек обретает свободу выбирать те или иные из них как лично для него значимые, а каждое поколение частично освобождается от рабского подчинения прежнему поколению, некогда безраздельно владевшему символами устной традиции, и от его непререкаемого авторитета. В любом обществе текущие поколения становятся человеческими средами, в которые прибывали извне подвижные автономные значимые знаки, чтобы, как и их человеческие эквиваленты, либо ассимилироваться, либо остаться невосприимчивыми к воздействию их последней непосредственной среды обитания. Эти сакральные и секулярные объективные символы прошлого или настоящего, свободные от контроля со стороны своих создателей и от контекстов своего возникновения, могут по мере перемещения радикально менять свои значения и совершенно по-разному восприниматься. Сакральное слово может становиться секулярным, а содержащиеся, например, в хартии секулярные знаки экономического и политического согласия — полусакральными. Пуританские дети Израиля, пришедшие на Землю Обетованную Новой Англии, были в собственных представлениях священным народом, ведомым рукою Господа и его Словом (Библией), а также губернатором Уинтропом, который, подобно Моисею, имел свой свод законов (хартию), на основе которого строились законы людские. Слова хартии — символ свободных людей и символ их автономии, — кроме того, репрезентировали в торжествах процессии начало всего, что ныне существует, и обозначали переход мира от бесформенного хаоса к порядку.

Библия, слова которой несут для каждой церкви свое особое значение, не играла никакой роли в общих праздничных обрядах коллектива. Лишь по завершении общих торжеств в проповедях в церквях и в короткой коллективной церемонии, проведенной на склоне холма на подступах к городу, Библии и сакральному миру было позволено влиться в символику трехсотлетнего юбилея. Как и в обыденной жизни, потребность в единстве и согласии и повороты истории, приведшие к религиозной неоднородности города, заключили знаки и значения сакральной жизни в ограниченные контексты отдельных церквей, а для некоторых участников празднества — в короткую и незначительную церемонию на холме.

Теперь нам необходимо возвратиться к рассмотрению отложенного, косвенного и непреднамеренного использования знаков. В литературе уже были выделены экономические, политические и религиозные аспекты автономного человека [110а, 110d]. Однако этого недостаточно. Помимо всего прочего, указанный сдвиг в культуре западного мира был связан с высвобождением секулярных и сакральных слов из-под власти устной речи, освобождением их значений из-под контроля взаимодействия лицом-к-лицу и потерей ими их безусловной власти над действием и поведением. Когда они были освобождены от тел пользователей и не были более скованы потребностями непосредственного действия, в котором уста и уши творят и потребляют бренные звуки и знаки, открылся широкий спектр новых возможностей. Если люди способны символически преобразить высказывание-того-что-они-имеют-в-виду таким образом, что оно перестает быть сиюминутным актом наделения значением, а превращается в нечто устойчивое во времени, то тогда открываются безграничные возможности для численного и типологического расширения круга людей, которым могут быть «посланы» знаки и на которых их отправитель может оказать непосредственное воздействие.