Живые и мёртвые

Именно во время войны средний американец, живущий в небольшом городе или поселке, получает глубочайшее удовлетворение как член своего общества. Несмотря на приводящие в уныние события 1917 г. — года, когда Соединенные Штаты вступили в первую мировую войну, — люди почерпнули из нее глубокое удовлетворение, равно как почерпнули его и из последней войны. Было бы ошибкой думать, будто американцы, особенно жители маленьких городов, ненавидят войну до такой степени, что не могут вынести из нее никакого удовлетворения. На словах и на поверхностном уровне они войну осуждают, но это в лучшем случае лишь частично приоткрывает их более глубокие чувства. Попросту говоря, их наблюдаемое поведение обнаруживает, что большинство из них получили от второй мировой войны — точно так же, как и от предыдущей, — больше реального удовлетворения, нежели от любого другого периода своей жизни. Вместо того чтобы изобретать, чем бы им заняться, различные мужские и женские организации могли выбрать себе какой-нибудь из тех видов деятельности, которые, как они знали, имеют жизненно важное значение и для них, и для других.

Житель маленького города испытывал в это время такое чувство значимости самого себя, окружающих людей и происходящих событий, какого у него раньше никогда не было (то же самое касается и войны 1917-1918 гг.). Молодой человек, бросивший школу в период Великой депрессии, праздно слонявшийся по улицам и слывший человеком, не нужным ни самому себе, ни кому бы то ни было еще в сообществе, превратился в бывалого ветерана, сражающегося где-то в южных районах Тихого океана, — человека, явно обладающего (во мнении людей) качествами героя, готового отдать жизнь за свою страну, поскольку он служит в ее вооруженных силах. Он и любой другой играли — и знали, что играют — важную роль в кризисе. Каждый играл в нем какую-то роль. Было чувство неосознаваемого благополучия — эйфории, — ибо каждый что-нибудь делал, помогая общему отчаянному предприятию, не в частном духе, а в атмосфере сотрудничества. Это чувство часто является бессознательным эквивалентом того, что имеют в виду люди, когда собираются на празднество и поют: «Хей! Хей! Все в сборе!» Глубокой значимостью обладает и то, что оно входит в человеческие жизни только в моменты трагедии.

Прочная вера в то, что ради победы в войне каждый должен чем-то пожертвовать, значительно усиливает в людях чувство собственной значимости. Каждый расстается с чем-то ради общего блага: отдает деньги, продукты питания, одежду, металлолом, автомобили, сдает кровь в банк крови. Все это происходит в атмосфере базисной идеологии общей жертвы на благо страны. Дополнительную сильную эмоциональную поддержку этим простым актам дарения, осуществляемым в городе всеми индивидами, семьями, ассоциациями, школами, церквями и предприятиями, придает общее знание того, что местные юноши представляют город в вооруженных силах страны. Все знают, что некоторые из них могут быть убиты. Они, по общему мнению, жертвуют своими жизнями ради того, чтобы жила их страна. Следовательно, все акты индивидуального дарения с целью помочь одержать победу в войне — пусть даже самые небольшие, — становятся социально значимыми и, истолковываясь в качестве жертвы, вносят дополнительный вклад в прочность социальной структуры. Коллективный эффект этих маленьких самоотречений, согласно общему мнению, должен уменьшить число тех, кому придется принести на алтарь страны свою жизнь.