Живые и мёртвые

В свете официального желания продемонстрировать «взаимные связи и важность» для прошлого данного сообщества его этнических граждан (составляющих почти половину населения Янки-Сити и являющихся в большинстве своем католиками), довольно любопытно, что это выступление состоялось не в здании городского муниципалитета и не в каком-либо другом подобном месте, которое бы не принадлежало никакой секте, а в зале собраний унитариан — очень небольшой, но влиятельной протестантской секты Новой Англии. За редким исключением, пришедшие были унитарианами, епископалианами, пресвитерианами и конгрегационалистами. Точно таким же был и состав исполнительной Комиссии по празднованию трехсотлетия. Члены же той ее подкомиссии, которая занималась отбором сюжетов для символического изображения и принимала решения по макетам живых картин и их пригодности, все как один принадлежали к старосемейной аристократии. Позднее, когда эти важные решения были уже приняты, различные группы выбирали эпизоды, которые они желали бы спонсировать. Среди спонсорских групп были «граждане французского происхождения», «поляки» и «еврейская община». Далее появились такие спонсоры, как ложи, тайные общества и церкви, представлявшие граждан «разного расового происхождения»; многие из них по социальному рангу были гораздо ниже тех, кто разрабатывал концепцию праздника. И лишь потом состав комиссии был существенно расширен, дабы в нее «оказался включенным каждый» — а каждый в конечном счете оказался так или иначе включенным в ее деятельность — с тем, чтобы гарантировать коллективным обрядам всенародный успех.

После отъезда профессора Харта за дело взялись местные авторитеты в области истории. Идеалами, определявшими их усилия и задачи, были аутентичность и точное воспроизведение исторических событий. Символы должны были быть настолько объективными и надежными, насколько объективными и надежными могли их сделать авторитетные эксперты-историки и исторические учреждения. Комиссия, отбиравшая события и исторические места для установки памятных табличек, состояла из местных знатоков истории, но также консультировалась у других авторитетных специалистов и обращалась к книгам по местной и общенациональной истории. Эти и другие источники, в частности местные исторические общества, помогали обеспечить аутентичность. К работе были привлечены эксперты по родословным; ради повышения ощущения исторической реальности брали интервью у потомков участников великих событий и предлагали им сыграть роли своих предков.

Периодически публиковавшиеся очерки, посвященные трехсотлетию, принадлежали, как мы знаем, перу местного жителя. Фамилия автора пользовалась у всех большим уважением; его семейная родословная восходила к периоду славы Янки-Сити и была связана с важными событиями, изображенными в процессии. Художник, руководивший созданием большинства макетов, был авторитетным специалистом по истории города и Новой Англии и сотрудником Бостонского музея изящных искусств. Более того, он был отпрыском одной из аристократических семей города. Таким образом, устроители стремились обеспечить историческую достоверность и надежность. С рациональной точки зрения, это были ученые, с воодушевлением пытавшиеся установить не сакральные, а мирские реальности; с нерациональной же точки зрения, это были ритуальные функционеры, освящавшие и легитимировавшие секулярный обряд.

Инсценировка приезда Вашингтона, открывавшая процессию, протекала в «точном» соответствии с заранее подготовленным полным описанием этого события. «Вашингтон» прибыл из Ипсвича в сопровождении людей, которые исполняли роли тех, кто когда-то и вправду его сопровождал. Он был встречен на крыльце большого особняка, где когда-то и в самом деле был принят. Были произнесены те же самые речи — к счастью, сохранившиеся, — и в ответ звучали слова, которые тогда и в самом деле были сказаны.

Каждый сюжет, включенный в основное шествие, предварялся транспарантом с датировкой и рациональным прозаическим описанием события (см. главу 5, с. 144-146). За транспарантом непосредственно следовала историческая сцена, разыгрываемая живыми людьми, одетыми соответственно изображаемому периоду времени. На определенном уровне понимания они, если не обращать внимание на их движения, были экспонатами современного научного музея — четко промаркированными аутентичными репрезентациями этнологической реальности. За ними стояла власть, выраженная в экспертном сценарии и исполнении декораций.