Живые и мертвые классики

Ты себя под Лениным чистил,
душу, память и голосище,
и в поэзии нашей нету
до сих пор человека чище.

Ты б гудел, как трехтрубный крейсер,

в нашем общем многоголосье,
но они тебя доконали
эти лили и эти оси.

Не задрипанный фининспектор,

не враги из чужого стана,
а жужжавшие в самом ухе
проститутки с осиным станом.

Эти душечки хохотушки,

эти кошечки полусвета,
словно вермут ночной сосали
золотистую кровь поэта.

Ты в боях бы ее истратил,

а не пролил бы по дешевке,
чтоб записками торговали
эти траурные торговки.

Для того ль ты ходил, как туча,

медногорлый и солнцеликий,
чтобы шли за саженным гробом
поскучневшие брехобрики?!

Как ты выстрелил прямо в сердце,

как ты слабости их поддался,
тот, которого даже Горький
после смерти твоей боялся?

Мы глядим сейчас с уваженьем,

руки выпростав из карманов,
на вершинную эту ссору
двух рассерженных великанов.

Ты себя под Лениным чистил,

чтобы плыть в революцию дальше.
мы простили тебе посмертно
револьверную ноту фальши.

Это стихотворение напечатано в десятом номере за 1973 год альманаха «Поэзия», главным редактором которого был Николай Старшинов. Позже в воспоминаниях «Что было, то было» (М., 1998) он целиком привел его текст и заметил: «После выхода в альманахе это стихотворение не было опубликовано ни в одном издании. А с самим номером альманаха произошла странная история: он моментально исчез с полок книжных магазинов» (с. 43). Поэт Виталий Коржиков рассказывал Старшинову, что сам видел, как некие энергичные и мрачные молодые люди скупали альманах пачками явно не с добрыми намерениями.

Судя по всему, сегодняшняя публикация — лишь третья за 35 лет.

ВОРОНЕ БОГ ПОСЛАЛ УМЕНЬЕ КАРКАТЬ

Я над своим творчеством никогда

не задумывался.

А. Зиновьев

Среди балаболок, заполнивших в юбилей Дня Победы враньем о ней «Новую газету», «Аргументы и факты», телевидение, к великому изумлению многих, оказался и Александр Зиновьев. С большой статьей «Война будничная» он возник в «Литгазете». Как попал в такую компанию? В чем дело? Почему статья «будничная», коли на дворе праздник? На первый взгляд все это кажется невероятным. Поэтому приходится взглянуть на феномен Зиновьева издалека и пошире, и поглубже.

Е. Амбарцумов, его давний друг, писал о нем еще 1989 году: «Блестяще образованный философ, тонкий аналитик, поэт… Соедините Бердяева, Щедрина и Высоцкого, и вы, возможно(!), получите известное представление о Зиновьеве». Подумал и для полноты добавил в список еще Свифта.

Ну, что ж, можно и так. Это нам знакомо. Мозес Гесс, в молодости друг Маркса, уверял, что в том соединились в одно лицо Руссо, Вольтер, Гольбах, Лессинг, Гейне и Гегель. Правда, Маркс и Энгельс однажды заметили, что они «за писания Гесса отнюдь не берут на себя ответственность».

Но вот что пишут о Зиновьеве вовсе и не друзья-приятели. В.Кожемяко: «Всемирно известный философ, социолог, писатель» (Правда, 29.Х.02. Далее — П.). Ж.Касьяненко: «Социолог с мировым именем» (Советская Россия. 30.V.02. Далее — СР). В.Бондаренко: «Выдающийся, всемирно известный ученый и писатель… яркий пассионарий, своей энергией пробивающий все преграды… мудрец… гигант… один из духовных лидеров общества… (Завтра № 44 02. Далее — Зав.). Анатолий Костюков: «В последние десятилетия русской общественной мысли более заметного мыслителя, пожалуй, у нас и не было» (Литературная газета, 29.Х.02. Далее — ЛГ) и т. д.

Что ж, такие времена. Обо мне и самом порой так завернут, инда жуть берет и хоть святых выноси. Владимир Крупин однажды объявил в «Завтра», что Бушин — лучший критик современности. После такого комплимента я две недели из дома боялся выходить: вдруг встречу Бенедикта Сарнова, живущего рядом. Все же знают, что лучший критик не кто другой, а именно он, Беня.