Живые и мёртвые

В первых четырех томах этой серии был представлен больший объем данных, нежели в этом; здесь же особое внимание уделяется теории и интерпретации. Наше исследование мы начнем с более обыденных светских символов, а далее будем продвигаться к самым сакральным, завершив книгу общим анализом символов и их роли в человеческом сознании. В процессе изложения мы будем переходить от эмпирических по содержанию глав к более абстрактным, теоретическим и общим. Последние три главы будут полностью посвящены теории и методам изучения символизма.

Употребление в этой связи термина священный поднимает вопрос, по поводу которого широкий читатель, вероятно, счел бы желательным получить кое-какие пояснения. На протяжении всего текста некоторые термины используются в несколько специализированном смысле, который может отличаться от смысла, вкладываемого в них читателем и принятого в обыденном словоупотреблении. Так, термин священный применяется нами не только по отношению к Божественному Существу, религиозному опыту и святыням христианской веры, но и по отношению к тем объектам и сторонам жизни, на которые распространилось уходящее корнями в религию особое благоговейное почтение. Ни неуважение, ни профанация не входят в наши намерения; это всего лишь принятый в социологии контрастный термин для противопоставления того, что им обозначается, объектам и переживаниям чисто мирского свойства.

В несколько специфическом смысле используются и некоторые другие термины, вводимые в этой части книги: этнический, нерациональный, или нелогический, а также слова мужской и женский, используемые для обозначения качества символов. Термин этнический, употребляемый, согласно Уэбстеру, для обозначения расовых различий, в противоположность национальным или культурным, здесь используется просто для обозначения людей иностранного происхождения, не так давно сплотившихся в группу или сознательно сохраняющих такое свое качество; в нашем языке нет для этого подходящего существительного или прилагательного. Нерациональными, или нелогическими являются символы, проистекающие из базисных индивидуальных и культурных допущений, чаще бессознательных, нежели осознаваемых, на которых по большей части зиждется социальное действие. Они составляют прочное ядро умственной и эмоциональной жизни каждого индивида и каждой группы. Это не значит, что они иррациональны или дезадаптивны, равно как не означает это и того, что человек зачастую не может судить о них разумно; просто их источником являются не рациональные мыслительные процессы. Когда эти символы вступают в игру, такие факторы, как эмпирические данные, свидетельства, доказательства, факты и процедуры рационального мышления, играют в действии, как правило, лишь второстепенную, незначительную роль. Мужские и женские символы — это слова, жесты, изображения и т. п., значения которых могут обозначать телесные различия или действия противоположных полов, или символы, имеющие культурно-определенные значения, коннотирующие с тем или иным полом; например, символы, пробуждающие представления о мужественности, скорее всего будут считаться мужскими, тогда как те, в которых выражаются плодородие природы, растительность и кормление, вернее всего, будут женскими.

Во введениях к следующим частям книги будут указаны и некоторые другие термины. Читатели, проявляющие интерес к научным основаниям классового разделения населения Янки-Сити (на три основных класса, каждый из которых имеет высший и низший слой), могут обратиться к первому тому серии «Янки-Сити». Тот, кого интересуют черты, общие для людей в каждом классе, там же сможет найти «профили» всех классов [139с, р. 128-201]. Соответствующие статистические данные можно обнаружить в указанной книге на страницах 422-450.

Данные, ставшие основой первой части книги, посвященной политической деятельности мистера Малдуна, обширны и разнообразны. Сюда входят многочисленные интервью с ним, его друзьями и недругами, собранные нами на протяжении нескольких лет полевой работы в Янки-Сити. Один из исследовательских документов о мистере Малдуне, составленный Полом Лантом, насчитывал более тысячи страниц машинописного текста. В нем описывалась его политическая карьера с 1927 г., когда он одержал победу на выборах мэра, до 1935 г., когда завершилось наше полевое исследование. В этом документе были полностью воспроизведены посвященные ему материалы из местных и бостонских газет, автобиография, а также множество других материалов, любезно предоставленных мистером Малдуном. В целом, мы около тридцати лет с величайшим вниманием следили за его действиями и изучили во всей полноте пятнадцать кампаний по выборам мэра.