Живые и взрослые

Письмо от Кирилла, удивляется Гоша, а вслух говорит:

– Да, конечно, я ей занесу сегодня же.

Вечером Ника вскроет письмо: на листке – только ряд цифр, подчеркивания, косые линии.

– Что это? – заглянет ей через плечо Гоша. – Шифр?

– Нет, – улыбнется Ника. – Это инструкция. Серия дыхательных упражнений для практики скольжения. То, чем я занимаюсь последний месяц. И это не от Кирилла – это от брахо Ивана.

Каждое утро и каждый вечер. Несколько часов в день. Сложная схема задержки дыхания. Полуприкрыв глаза, позволив мыслям скользить по поверхности сознания. Считая вдохи, паузы и выдохи.

Гоша, если оказывался в это время у Ники дома, тихонько сидел в углу с книжкой. В конце концов, говорил он себе, однажды эти странные упражнения нас уже спасли. Во Вью-Ёрке Ника увидела ловцов – может, на этот раз она научится скользить вдоль поверхностей миров.

– Проще представить не воздушные пузыри, а шары, плотно соприкасающиеся друг с другом, – объясняет ему Ника. – Тогда надо быть как вода, которая просачивается между ними. Она не проникает внутрь шара, но охватывает его целиком. Шары скользят в воде, а вода скользит по их поверхности. Это и есть практика скольжения.

Ника не углубляется – на самом-то деле все немного сложней. Нет ни шаров, ни воды – есть элементы окружающего мира и ее сознание, скользящее по их поверхности в поисках мелких, невидимых глазу трещин. В этих трещинах и проходит Граница. Только теперь, после месяца ежедневной практики, Ника понимает, почему у Границы нет географического местоположения – она проходит везде, в каждой точке мира живых. Надо лишь уметь мысленно расколоть материю, проникнуть в мельчайший зазор и потом, расширяя его, двигаться дальше – в промежуточные миры, миры мертвых или еще глубже.

Но ее задача – не раздвигать края трещин, а скользить по микроскопическим пустотам, соизмеряя свое движение со сложным ритмом вдохов, выдохов и пауз. Ника помнит, как ей впервые удалось продвинуться всего на два такта – потом она потеряла концентрацию, и ее выбросило назад. Но раз за разом она погружалась все глубже… научилась распознавать различные границы, выбирать маршрут… другие миры проплывали мимо, как пейзажи за окнами поезда… менялись, как в калейдоскопе… но не они интересуют Нику… ее поиски проходят на границе миров… она ищет след… отпечаток… доказательство того, что некто заперт в бесконечной паутине зазоров между мирами.

Проходят недели. И однажды поздним вечером Ника видит переменчивую карту пустот, всего на мгновение – словно вспыхнула молния. Эта структура, эта сеть – Ника ее знает: много лет назад, задолго до знакомства с брахо Иваном, она уже видела ее совсем в другом месте…

Она снимает трубку, набирает номер.

– Марина? – говорит она. – Приезжай ко мне завтра.

Кажется, я знаю, что нам делать.

7

Выйдя из лифта, они останавливаются. Гоше кажется, дверь совсем не изменилась с тех пор, когда он впервые пришел к Лёве в гости, – только дерматин местами порвался, и рыжеватая вата торчит из дыр.

Марина и Ника смотрят на него, будто именно он должен позвонить.

– Мы ведь за полгода к ней ни разу не зашли, – говорит Гоша.

Стыдно. Как они могли забыть про Шурку? Ей ничуть не легче, а они…

– Потом будешь виниться, – раздраженно говорит Марина и нажимает кнопку звонка.

За дверью шаги, потом щелкает замок… на пороге незнакомая невысокая девушка в круглых очках.

Неужели Шурка так изменилась, растерянно думает Гоша, но девушка тоже смотрит на них в недоумении.

– Кто там, Майя? – раздается из глубины квартиры знакомый голос.

За полгода Шурка действительно изменилась – а может, не за полгода, а за год или полтора? Так ли часто они виделись, когда Лёва еще был здесь? А потом, когда его не стало, они всего раз к ней подошли у школы – и всё. В памяти она осталась маленькой девочкой, школьницей-младшеклассницей. А на самом деле – уже девушка, высокая, рыжеволосая, красивая. Только голубые, как у Лёвы, глаза смотрят недобро и… холодно.

Ну да, такой же взгляд все эти месяцы и у Марины.

Какие мы все-таки свиньи, думает Гоша.

Они сидят на кухне, на столе две чашки – видимо, Майя и Шурка пили чай.

– Прости, что мы так надолго исчезли, – говорит Ника. – Мы надеялись, сможем что-нибудь сделать и придем к тебе с хорошими новостями.

– И где же эти новости? – осведомляется Шурка.

Эту интонацию Гоша прекрасно помнит – так говорил Лёва, когда злился.

– Ну, это не совсем новости, – говорит Ника. – Это, скорее, просьба. У меня есть одна безумная идея… и, возможно, мне нужна твоя помощь, чтобы ее проверить.

Шурка молчит, но девушка в очках быстро спрашивает:

– А это поможет вернуть Лёву?

Лёва-то говорил что-нибудь про эту Майю? Кажется, упоминал при Гоше раз или два, эдак иронично… и Вольфин еще обмолвился, что она на Лёву запала. Выходит, Майя все это время приходила к Шурке, а они, Лёвины друзья, о ней даже не вспоминали…

– Я надеюсь, – отвечает Ника. – Сейчас я объясню.

– Погоди, – говорит Марина. – Мы же хотели только Шурке рассказать, а Майя… она тут вообще ни при чем! Подумаешь, Лёвина однокурсница!