Живые. История спасшихся в Андах

Сербино полностью завалило снегом. По счастливой случайности рядом с его лицом образовалось небольшое пространство, так что кислорода на несколько минут хватило. Как и Канесса с Паррадо, он не молился Богу и не раскаивался в своих грехах. В душе поселился покой, хотя тело все же сопротивлялось смерти. За мгновение до того, как обрушилась лавина, Сербино успел выбросить руку вперед и теперь, двигая ею, сумел проделать в снегу узенький коридор от своего лица до поверхности. Свежий воздух начал поступать в легкие.

Он услышал, как Карлитос Паэс хрипло прокричал сверху: — Густаво, это ты?

— Да, — крикнул Сербино в ответ.

— Густаво Николич?

— Нет, Густаво Сербино.

Карлитос продолжил разгребать снег.

Сверху раздался еще один голос:

— Как ты там?

— У меня все нормально, — отозвался Сербино. — Спасите еще кого-нибудь.

Потом он терпеливо ждал, пока у товарищей не появится время откопать его.

Роке и Менендеса насмерть придавило обрушившейся самодельной стеной, но часть этой же стены спасла жизнь двум другим ребятам, дремавшим возле нее. Нума Туркатти и Панчо Дельгадо оказались под крышкой люка аварийного выхода, ранее вставленной в баррикаду. Благодаря дугообразному профилю крышки под ней образовалась полость, в которой оба пленника могли дышать. Они оставались там минут шесть или семь и постоянно звали товарищей. На помощь пришли Инсиарте и Сербино. Снег в том месте был очень глубоким, и Инсиарте попросил Артуро Ногейру, смотревшего на него из гамака, помочь ему копать. Оцепеневший Ногейра промолчал и даже не пошевелился.

Под снежным завалом Педро Альгорта мог рассчитывать только на воздух, остававшийся в легких. Он чувствовал близость смерти, но понимание того, что его тело, вероятно, поможет остальным выжить, привело юношу в религиозный экстаз, словно он уже стоял перед вратами рая. Потом кто-то счистил снег с его лица.

Хавьер Метоль сумел выставить над снегом руку, но, пока ребята откапывали его, кричал, чтобы в первую очередь спасали Лилиану. Он чувствовал тело жены под ногами и понимал, что та задыхается, но ничем не мог помочь ей.

— Лилиана! — кричал он. — Потерпи немного! Держись! Я скоро вытащу тебя!

Хавьер надеялся, что минуту-другую жена сможет дышать под лавиной, но юноши давили своим весом на заваливший ее снег. Они инстинктивно стремились помочь сначала друзьям, потом тем, чьи руки торчали из-под снега, и в последнюю очередь тем, кто мог дышать самостоятельно, как Хавьер, и тем, кого, как Лилиану, совсем не было видно.

Хавьер продолжал звать жену, умолял не сдаваться, верить в то, что ее вот-вот спасут, и вдыхать воздух по чуть-чуть. Наконец Сербино освободил его, и они вдвоем начали откапывать Лилиану. В конце концов они добрались до нее, но женщина уже была мертва. Убитый горем Хавьер рухнул на снег, сотрясаясь от рыданий. Единственная мысль немного облегчала его страдания: он верил, что жена, дарившая ему столько любви и утешения на земле, теперь станет его заступницей на небесах.

Но не только Хавьер переживал страшное горе. Сгрудившись на небольшом участке площадью в несколько квадратных футов[69], оставшемся между потолком салона и ледяной поверхностью снега, многие поняли, что потеряли самых близких друзей. Лавина унесла жизни восьми человек. Погибли Марсело Перес, Карлос Роке и Хуан Карлос Менендес, на которых рухнула стена, Энрике Платеро с начавшей заживать раной живота, Густаво Николич, чья стойкость, проявившаяся после памятного выпуска новостей, многих спасла от отчаяния, лучший друг Канессы Даниэль Маспонс и Диего Шторм, один из членов «банды».

Положение, в котором оказались девятнадцать спасшихся, было не настолько критическим, чтобы лишить их сил сокрушаться из-за гибели товарищей. Некоторые сожалели, что не погибли сами, считая, что смерть стала бы для них лучшей участью, чем жизнь, наполненная нестерпимой болью и невыносимыми душевными страданиями. Это желание едва не исполнилось часом позже, когда на самолет обрушилась вторая лавина. Снег уже полностью заблокировал вход в салон, поэтому основная часть снежной волны прошла над «Фэйрчайлдом», плотно запечатав дыру, через которую Рой Харли ранее выбирался наружу и залезал обратно. Самолет теперь был полностью укрыт белым саваном.

Ночь выжившие встретили в ужасной тесноте. Они промокли до нитки и оказались совершенно беззащитны перед лютым холодом, лишившись подушек, обуви и одеял. В салоне не осталось места для того, чтобы нормально сесть или встать. Ребята могли лишь лежать где придется и толкать друг друга, усиливая приток крови к ногам и рукам, хотя в темноте невозможно было различить, чьи это руки и ноги. Стремясь расчистить пространство, парни сгребали снег из центра салона в оба его конца. Кузены Штраух и Паррадо вместе с Роем выкопали в снегу яму, в которой четыре человека могли свободно сидеть и один стоять. Тот, кто стоял, начинал прыгать по ногам сидящих, не давая им замерзнуть.