Живые консоли

…Все отчетливей возникает ощущение, что сцена снова нуждается в обновлении каких-то своих главных концепций, что предыдущие уже «отработаны», что накопилось уже слишком много повторяющихся сценографическо-режиссерских концепций, и сценическое искусство постепенно выработало достаточно жесткую систему условных знаков-понятий, среди которых нам, наконец, стало тоскливо.

Р. Кречетова. «Художник и пьеса»

Вероника прилегла рядом и для затравки решила задать сценаристу вопрос, недавно промелькнувший у нее в мозгу:

– Кто такие искаженцы?

Санчес покосился на девочку и выпучил глаза. Похоже, парнишку охватило невероятное творческое (а может, сексуальное) возбуждение, но вот чем оно было вызвано? Неужели банальным вопросом гостьи?

– Ты гений! – воскликнул он в экзальтации.

Вероника слегка смутилась – ей пока не доводилось слышать в свой адрес такие лестные слова. «Вот что значит творческая личность», – с уважением подумала она, на всякий случай отползая от мальчика на дециметр-другой. Но тот не заметил ее телодвижений и сотворил перед собой мини-экран со светочувствительной поверхностью. Это был стандартный рабочий инструмент (иначе говоря, обычный блок памяти с гибким управлением) любого профессионала, манипулирующего образами.

Вероника тоже пыталась применять такой, но постоянно путалась с промежуточными версиями своих опусов, и поэтому приходилось сперва выстраивать в памяти сразу всю сцену (или эпизод). А такой метод, как ей было известно из интервью со знаменитостями индустрии интерактивного видео, приводил к логическим ошибкам в сюжетах. И что ее особенно злило, Кассий отказывался находить проколы. Он полагал, что они изначально свойственны человеческой (конкретно – женской) логике.

– Поясни, пожалуйста, – попросила Вероника.

– Ты только что подала мне прекрасную идею!

Санчес перевернулся на живот и приготовился эксплуатировать блок, однако снизошел до объяснений:

– Видишь ли, я впервые услышал о новом законе всего пару недель назад, когда в новостях показали демонстрацию. Сроду не встречал таких уродов! Откуда они взялись, вот бы узнать – кругом же генетический отбор и контроль. Да может, ты их тоже по каналам новостей видела? Ходит такая небольшая толпа толстяков, а один на коляске тащится. – Не обратив внимания на Веронику, открывшую было рот для гордого ответа («Лично встречалась, а главная даже о чем-то меня спросила!»), Санчес без остановки продолжал монолог: – А поскольку на эту тему я еще ничего, кроме новостей, не видел, у нас есть шанс! Тебе это будет стоить тысячу евро.

– А…

– Нет, полторы, тема абсолютно новая, ты можешь прославиться.

– Идет. А почему ты сам не хочешь… продвигаться в интерактивное видео? – спросила девочка.

Дизайнер явно успел забыть о реальных искаженцах, бороздящих просторы Сети. Пришлось Веронике умолчать о личной встречи с героями новостных программ. Может, еще представится случай…

– Я прошел тестирование в Департаменте образования. Мне сказали, что у меня больше шансов сделать карьеру в ландшафтном моделировании.

– Ну и что? Я тоже тестировалась. И мне посоветовали заняться вкусовой кулинарией.

Санчес не обратил внимания на реплику новой знакомой. Он с рассеянным видом водил пальцем по матовой поверхности экрана, и уже первые штрихи подсказали Веронике, что это будет что-то вроде старинного дворца, парящего над морем. Детали «внешнего» мира узнаваемо мелькали в широких окнах и по нижнему краю (проекция сцены представала в разрезе).

Картинка поминутно смазывалась и плыла – дизайнерская программа не успевала обрабатывать слишком частые мозговые импульсы юного сценариста. Доходило до курьезов – пытаясь предугадать повороты человеческой мысли, она пару раз допустила совмещение предметов мебели и искусственной среды. Выглядело это забавно. Внешняя среда при этом, кстати, оставалась статичной, чтобы не тратить ресурсы системы на обработку второстепенных объектов.

Примерно через десять минут первая сцена была сформирована: нарочито потрепанные предметы мебели выпирали потертыми углами, а слева белой кляксой торчал треснувший унитаз.

– Будешь главной героиней? – поинтересовался дизайнер.

Последними «мазками» он дополнил пространство якобы характерными для низших социальных слоев деталями – перекрученными оптоволоконными кабелями и первобытным роботом-уборщиком, с хоботом, застрявшим в щели между стеной и кроватью. Это был свежий образ. Во всяком случае, девочке такой еще не встречался.

– А кто она? Героиня то есть.

– Жертва жестокой шутки подруги.

Санчес смелыми штрихами нарисовал на постели девицу с раздувшимся животом. Застонав, этот персонаж повернулся симпатичным лицом к зрителям и рыдающим голосом заговорил: