Живые консоли

– Положительного отклика от личной программы нет, – бесстрастно отозвался тот.

Все посмотрели на Тиму. Он почувствовал, как его внутренности заполняет прохладная пустота. Вскочив, он шагнул к Лупову и приподнял его почти невесомую руку.

– Реанимация!

По Сети в квартиру эксперта ринулся каскад информационных пакетов. Они побудили программу пожилого нейрохимика направить по его нисходящим нервным путям сильный электрический разряд. Тело вздрогнуло, будто лапка препарированной лягушки, и сползло по креслу, однако признаков жизни так и не подало. Еще дважды импульсы пытались возобновить работу сердечной мышцы, но безрезультатно. Лупов был мертв.

Тима кое-как доплелся до своего места и упал на него, будучи не в состоянии поднять глаза на коллег по корпорации. Пять минут он сидел неподвижно, вместе со всеми, пока бригада медиков, воспользовавшись пневмопочтой, в капсуле мчалась к пострадавшему домой, и затем еще три или четыре минуты, пока бионы без всякого успеха пытались реанимировать мертвое тело. Их попытки провалились.

И сразу же вслед за сообщением от медиков вокруг кресла Тимы проросли щупальца полифага.

– Рассмотрение вопроса откладывается до заключения комиссии Департамента контроля, – услышал изобретатель далекий голос Гномма. – Проект Дмитрия Гамова объявляю замороженным вплоть до особого распоряжения. Возражения господ экспертов?

Вряд ли ответ хотя бы одного из ученых отличался от отрицательного. Впрочем, Тима уже не слышал ничьих голосов – цепкий полифаг увлекал его прочь из корпоративного узла.

13

Обстоятельства значат очень мало, характер – это все. Напрасно порываем мы с вещами и с существами внешнего мира, мы не можем порвать сами с собой. Мы меняем положение, но в каждое из них привносим то мучение, от которого надеялись избавиться. А так как, перемещаясь, мы не исправляемся, то видим, что мы только прибавляли раскаяние к сожалению и ошибки к страданиям.

Бенжамен Констан, из письма к издателю.

Она ощущала нечто большее, чем простое одиночество (одиночество среди творений человеческого разума) – такое, какое испытывали, наверное, только люди первобытной Земли, когда можно было уехать в отдаленный район сектора и стать единственным человеком на площади в несколько квадратных километров, окруженным лишь первичными элементами природного ландшафта.

Кавитационные пузырьки нежно покалывали ее обнаженную спину, прохладные потоки соленой воды омывали открытую кожу.

– Блокировка отклика, – сообщила она Кассию.

Никто не обидится, если она пару часов или даже суток побудет одна – может быть, хоть это состояние породит в ее сознании стоящую творческую идею. Вероника уже чувствовала, как приближается вдохновение.

14

Тима ожидал примерного повторения своего прежнего, многолетней давности пленения. Так что он нисколько не был удивлен, очутившись в небольшой комнатушке, одну стену которой полностью занимала панель связи с внешним миром. Похоже, все процедуры, связанные с судебным процессом, ему предстояло наблюдать через нее.

Стоило ему сесть на пол и привалиться спиной к противоположной стене, как экран отобразил биона-следователя. Тот уже имел на руках материалы Тиминого дела. Оказалось, что он успел ознакомиться с ними, а потому незамедлительно приступил к допросу.

– Вы предполагали такой исход опыта?

– Нет, конечно! – воскликнул Тима.

Он вдруг отчетливо понял, что из-за его тщеславного стремления убедить экспертный совет погиб порядочный, в общем, человек – пусть пожилой и скептичный. Отогнав видение с претерпевающим муки нейрохимиком Луповым, он сжал колени пальцами и взглянул прямо в холодные глаза следователя. Поправить уже все равно ничего нельзя.

– Вы знали лично эксперта Бенедикта Лупова?

– Нет, мы никогда с ним не разговаривали. Я лишь несколько раз видел его на корпоративных вечеринках.

– Причинял ли эксперт Лупов вам или вашим родственникам когда-либо прямой или косвенный, явный или относительный вред?

– Насколько я знаю, никогда. Изучите наши лог-файлы на предмет пересечений, вы все узнаете.

Однако бион и так знал, что ему следует делать. Несомненно, жизни Лупова и Тимы, а также всех их близких будут прослежены лет на сто назад во времени – вдруг какой-нибудь предок Бенедикта случайно стукнул в толпе предка Тимы? Вот вам и готовый повод для ужасной мести. Однако в таком случае придется доказывать, что сам Тима знал об этом инциденте и намеревался мстить. Глупо, конечно, зато с формальной точки зрения все в пределах человеческой логики.