Живые люди

Женщина помогла ему и сама тоже разоблачилась. Артур всмотрелся, поскольку Аликом его мало кто называл.

– Берта, ты?

Женщина повернулась к нему и сказала:

– Ну а кто ты думал. Помоги мне тоже, волосы запутались.

– А кто еще?

– Кажется, Антон, первый муж Нюты, я его плохо помню.

– А второй? – логично поинтересовался Артур.

– Да понятия не имею. У меня своих куча мала. Все Максимкины дети.

Объявили окончание учебной тревоги и обед.

– Увидимся, – бросила Берта и взлетела наверх.

Артур позавидовал скорости ее взлета и заметил, что она хорошо выглядит.

За ужином сказал Нюте:

– Тут Берта, представляешь?

– Что ты говоришь? Она с кем? Одна?

– Я не спросил. Наверное, с внуками – детей много.

Подавали очень молоденькие и очень красивые официантки.

Выступил капитан, поздравил всех с началом навигации. Прошел между столиками и со всеми чокнулся бокалом вина. Артур поискал на столе и увидел, что перед каждым стоит бокал вина. Он потянулся к капитану и вдруг разглядел за соседним столиком Никиту с Русиной – они приветствовали его своими бокалами.

– А почему здесь Рыжие? – спросил он у Нюты. – Или у меня помутнение рассудка?

– Первый рейс года. Открытие навигации, слышал? Все хотят плыть в Углич.

Перед сном вышел пройтись вокруг по палубе. Стояли в шлюзе. Гигантские стены сдавливали теплоход с двух боков, где-то очень высоко стояли люди. «Зэки строили, – вспомнил Артур, – а прочно, на века. Отсюда и в океан можно проплыть, через Волго-Дон. Великие стройки коммунизма. Вон какие махины наворотили, годы идут, а всё работает».

Навстречу Артуру шли Рыжие. Нежно обнявшись. С глазами плоховато, но каким-то осколком бокового зрения Артур еще узнавал людей.

– Ты знаешь, – сказал он Никите, – на пароходе Берта!

– И наши дети и внуки.

– Вы что, сговорились?

– Ну как сказать, пришлось потрудиться.

– С днем рождения, Алик! – И Русина крепко его поцеловала.

* * *

Артур блаженствовал в кресле, подставив себя под робкие солнечные лучи. Молодежь высыпала на палубу, некоторые девицы даже в купальниках. Рядом кто-то сел и подставил себя солнцу. Артур опустил глаза и увидел женские ноги в босоножках, поднял взгляд выше – Тамара.

– Доброе утро, Алик, – сказала она приветливо, – сегодня будет хороший день.

– Как это вы все сговорились? А кто еще на пароходе?

– Да полно народу.

– Я их знаю?

– Они тебя знают. Дети Нюты, твои племянники.

– Все? Откуда так много? А кто это все придумал?

– Коллективный разум.

– Коллективного разума не бывает. Я не верю.

– И в коммунизм не веришь?

– Верил… Мечтал когда-то.

– Ну вот, считай, что это экскурсия в твою мечту. Туризм в коммунизм.

Артур вдруг радостно понял, что весь теплоход – его родственники и друзья. Он никого не узнавал, молодое поколение ему было незнакомо, но за это путешествие он всех ощущал своими самыми любимыми и близкими: и капитана, и матросов, и официанток, и поваров, и музыкантов, и горничных. Время от времени к нему кто-то обращался «Алик», или «Артур», или даже «Артур Савельевич», или «Простите, пожалуйста…», или «Разрешите вас спросить…», или просто «Позвольте пройти». Он всем улыбался, соглашался, что-то отвечал, не вникая, кто его спросил и что им надо.

* * *

В Угличе ему померещился Савелий Карпович – он шел в другой группе и внимательно слушал экскурсовода. Возле школы, где училась Ольга Берггольц, он увидел свою бабушку, но когда приблизился – она исчезла. В храме убиенного царевича в хоре пели певчие, похожие на старые фотографии из мейерсоновского альбома, на иконе он увидел сияющего отрока Дмитрия, вылитый Дим Димыч. В толпе на набережной среди сувенирных лавок ему грезились то Лариса с Олей, то Ира с Лешкой. Он перестал удивляться, приписывая миражи неважному зрению.

А проснувшись рано, поспешил на палубу, чтобы не пропустить затопленную Калязинскую церковь. Она бешено пронеслась мимо, как привидение: была и нет, померещилась или нет. И колокол бил не бил, разве поймешь в полусне миражей. Прицельно разглядел неспешно плывущий буксир, а за ним, покачиваясь на грязных волнах, плыл его сдутый шарик, крепко сцепленный с банкой кока-колы. Они прошли сквозь ад опускаемых шлюзов, их не занесло в воронки катеров, они не сгинули в мутной волжской воде и теперь стремились через Волго-Дон к Черному морю, и оттуда, если повезет, прямо в Мировой океан.

Мировой океан пугал, как близкая смерть, хотя, в принципе, это всего лишь небольшая лужа в непостижимом космическом пространстве. А кто его знает, что там за забором. Может, и ничего.

Рассказы

Чудо природы