Живые не любят умирать

Мы, навернув приличный круг (все помещения были смежными, одно плавно через арку или дверь выводило в другое, как в музее), вернулись к лестнице. Начав подниматься, усилили бдительность: здесь и правда ощущалось недавнее присутствие человека, в его пользу говорило отсутствие паутины и сильной запыленности, а также едва различимый след от грязной обуви (вчера утром шел сильный, но кратковременный дождь) на ступеньке. Я бы его даже не заметила, если бы не споткнулась на этом месте и случайно не направила под ноги луч света. Мы так и замерли, разглядывая след.

И тут… Дин-дон! Дин-дон! Дин-дон! – и так много-много раз.

– Что это? – испугалась я и села аккурат на этот след.

Женька повторно поднял меня на ноги, так же, как и в первый раз, когда я неосторожно оступилась, и успокоил:

– Это всего лишь часы.

«Всего лишь» часы в холле дубасили так громко, что я недоумевала, как такое может быть, чтобы из соседнего замка этого грохота не было слышно. Здесь я обратила внимание на Павла: он занимался математикой.

– Шесть… Семь… Восемь… – бубнил он, просчитывая что-то в уме.

– Паш, что ты делаешь?

– Тсс!.. Девять… Десять… Одиннадцать! Ура, мы счастливчики! Я уж испугался, что наступила полночь!

– Скорее, у нас очень мало времени, – по обычаю завел Жека свою любимую шарманку про время и потащил меня за руку по ступенькам.

Мало того что решетка на башне качалась как безумная, и, заметьте, не беззвучно, да и настенные часы своим неожиданным «голосом» чуть не довели меня до инфаркта, так еще и ступеньки от долготы жизни скрипели под ногами, готовые в любой момент провалиться. Все эти жуткие звуки умело поставили нас на грань нервного срыва, и все же мы упорно продолжали свой путь.

Поднявшись, мы принялись делать блицобход по всем комнатам. Самая дальняя из них сильно поразила наше воображение: на полу был составлен круг из толстых белых свечей в одинаковых мелких подсвечниках серебристого цвета, в центре которого валялась скомканная простыня, запачканная чем-то бурым. Магический круг простирался от самой двери и стоящего подле нее трюмо до широкой кровати, за которой присутствовал шкаф, старинный, облезло-коричневый, из резного дерева. Комната была большой, метров тридцать.

– Не нравится мне это, – вымолвил Логинов. – Что-то тут свершалось… нехорошее.

Старательно переступая свечи в серебристых подсвечниках, он направился в глубь комнаты. Я поспешила за ним, а Пашка, соответственно, за мной, поскольку все это время по традиции жался ко мне, не отступая ни на шаг в сторону.

– Придется все здесь хорошенько осмотреть, – высказал вожак.

С предложением мы согласились (с вожаком ведь не поспоришь), и следующие три минуты я ошивалась у трюмо с разбитым зеркалом, что расположилось в левом углу от двери; Женька копался в постели, теряясь во множестве покрывал, диванных подушечек и занавесок, скрывающих кровать от глаз посторонних; Паша же тусовался возле высокого резного шкафа, присматриваясь к створкам нижнего отделения, которые были закрыты не так плотно, как верхние дверцы.

– Ах! – коротко вскрикнул кто-то и через секунду послышался звук падающего тела.

Я быстро оглянулась. Женя тоже оглянулся, потому как в тот момент стоял лицом ко мне.

Паша валялся без сознания у полураскрытой нижней дверцы шкафа с фонариком в правой руке и вилкой в левой. Интересное дело, обычно, когда люди лишаются чувств, все мышцы расслабляются, а самойловские пальцы удивительно крепкой хваткой продолжают сжимать предметы. Хотя, что касается Паши, к нему никогда не подходит определение «обычный». Что же такое он увидел? Если только…

– Кровь?

– Ща проверим. – Женька приблизился к шкафу, распахнул дверцу и направил туда луч света. – О боже!

Я зажала рот руками, чтобы не заорать: в шкафу, вся скрюченная и скукоженная, сидела темноволосая девушка, ноги были прижаты к груди, но туловище было немного повернуто к нам таким образом, что мы легко могли видеть темно-багряное пятно вокруг черного кружка на том месте, где полагалось быть сердцу. Ирина Григорьева, несомненно, была мертва. Ее застрелили.

Глава 6

Не помня себя от ужаса, мы выбежали из комнаты. Правда, в коридоре вынуждены были затормозить. В шкафу труп моей бывшей одноклассницы, на полу перед этим шкафом Паша… Куда мы могли сбежать?

– Неужели она мертва! – воскликнула я в сердцах. – Я не верю в это! – Да, разумом я осознавала такой исход, но никак не была готова воочию увидеть… ее… такой.

Логинов подошел ко мне, взял ладонями за плечи и с заботой посмотрел в лицо:

– Ты как? Справишься? Нам придется вернуться туда.

Я немного помолчала, затем слабо кивнула.

– Мы не виделись более десяти лет, так что… Это уже практически чужой человек, просто… Очень неприятно это все.

– Знаю. Для меня тоже. Идем.

Приведя Пашу в чувство, мы прикрыли дверцу шкафа, чтобы уберечь Самойлова от возможности еще одного обморока. Он потряс головой и не особо вразумительно произнес:

– Я знаю, кто ее убил.