Живые не любят умирать

– Любимова, – изрек Логинов, – вообще-то после брудершафта положено целоваться, а не сидеть друг на дружке! Это что, новая мода?

– Придурок! – обозлилась я, в моей крови еще не затих адреналин. – На предплечье ее посмотри! Тату!

– Черт! – сплюнул он. – Где-то я такую штуковину уже видел. Или мне почудилось?

– Тебе не почудилось. Ты видел эту штуку на мессе. Эта тварь – сообщница Вожака, убившего Альбину!

Женщины вскрикнули.

– Катя, что значит – убившего? – схватилась за голову Инна Михайловна.

– То есть Аля… не вернется? – печально спросила тетя Нина и приготовилась плакать.

– Кто же это сделал? Кто убил ее?

– У меня две версии, Инна Михайловна. Либо на мессе был Щавелев, либо кто-то из Серовых, как ни ужасно вам это слышать. Узнать это можно либо у первого, либо у нее.

– Его надо дожимать, – сказал Женька об адвокате.

– Что мы будем с ней делать? – спросил Самойлов.

Я пожала плечами. Юля внесла предложение:

– Может, в пыточную? Они же на каждом этаже с двух противоположных сторон, я правильно поняла?

С этим все единогласно согласились.

Я развернула безжалостную тварь к себе лицом.

– Оля, как ты могла? – Та смотрела на меня индифферентным взглядом и более походила на робота, чем на живого человека, причем с вынутыми батарейками, потому что мимика на лице была застывшей, а части тела самопроизвольно не двигались, но и не сопротивлялись вмешательству в свое положение. Пытаясь этого робота оживить, я потрясла ее за плечи. – Ты поняла, что ты наделала? Ты же стала соучастницей убийства! Оля, тебя сейчас может спасти только чистосердечное признание, – вразумляла я сектантку, – мы наймем лучших адвокатов, тебя оправдают, но для этого нужно передать дело в суд. А для суда нужны твои показания. Ты обязана сказать, кто убийца! – Но все было впустую: Ольга так и смотрела в одну точку, игнорируя все попытки привести ее в чувство. – Кто был вожаком, убившим Алю? Кто сбил почтальона? Кто написал Ире роковую записку? Кто убил Ивана и его отца? Кто охотится за потомками Варламовых? – Оля вздрогнула, и мы все следом за ней тоже. Чтобы помочь ей очнуться, я замахнулась и влепила пощечину. Все ждали результата, но его не последовало.

Женька предпринял жалкую попытку меня успокоить:

– Ничего, подожди немного. Она придет в себя и все-все нам расскажет.

Верилось в это слабо.

– Паш, – обратилась к нему Юля, – почему она так странно себя ведет? Что с ней? – Он, видать, уже успел ей похвастать, что в мединституте он лучший ученик.

Склонившись над пациенткой, Павел отстранил меня и ощупал все Олино тело, уделив особое внимание самым интересным его частям, после подержал зачем-то ее запястье и посветил свечой в глаза, чуть не подпалив ей волосы. Закончив осмотр, Паша с умным «медицинским» видом заявил:

– Сильнейший шок. Пациенту нужен покой и позитивные эмоции.

– Наверно, смерть хороших людей и доставляла ей эти позитивные эмоции! – со слезами негодования на глазах выдала я со всей злостью на бесчеловечное человечество. – Просто она давно никого не убивала, вот и приболела чуток! Чтобы вылечить эту дрянь, надо всего-навсего… – что надо сделать, договорить я не успела, потому что Женькина рука по традиции нежно зажала мне рот. Надо же, как он натренировался останавливать словарный поток женщин! А бедные мужики так и мучаются, не зная, чем уши себе заткнуть.

В общем, принесли мы изменщицу в пыточную, располагавшуюся в противоположной стороне от места, где куковал Щавлюк, на том же этаже, и проделали все то же, что и с адвокатом, благо у него в ящике нашлась еще парочка наручников. Когда мы закончили, шел уже первый час ночи. Бригада устроила собрание в кухне.

– Значит, так, – говорила я быстро, – Артем Артурович уехал по делам. Ольга весь вечер неважно себя чувствовала, поднялась к себе и велела ее не беспокоить. Больше никому ничего не рассказывать, ни Лене, ни Дрюше, ни Илье, ни Вячеславу Тихоновичу, ни охранникам. Ни-ко-му.

– Кстати, где они пропали, Ленка с Дрюхеном? – разволновался Павел. – Почему их нет так долго? Неужто их тоже… того?

Все ахнули и схватились за сердце, но в следующий момент, словно в ответ на его слова, совсем рядом хлопнула входная дверь и послышалось эмоциональное воркование влюбленных. Нам пришлось разыгрывать из себя немые, бесшумные мумии.

– Ленусь, потише, – приближался мужской голос. – Все уже спят.

– Да кто сейчас спит? – ответила ему моя легкомысленная подружка. – В такую-то романтичную ночь!

– Ш-ш, – шикнул он на Ленку.

– Ну, Зай! Пускай дрыхнут, я че, им мешаю? – Они начали подниматься по лестнице. Вероятно, у них с собой были зажженные свечи. – Лучше поцелуй меня!

– Осторожно, у меня открытый огонь. Как бы не сделать из самой лучшей девушки на свете вкусное жаркое! – подтвердил Андрей мои догадки относительно свечей.

– У тебя огонь… – растягивая гласные, томно произнесла Гаврилова. – Это классно! Иди ко мне!

– Да подожди…

Судя по тому, что последовал звонкий чмок, она не стала ждать.

– А давай… Ну это… В кухне сделаем!