Живые не любят умирать

Я посветила на циферблат часов. Большая стрелка уже отползла от шестерки и мелкими шажками посеменила к цифре семь. К несчастью, мои часы были исправны.

– Сколько там? – спросили ребята.

– Тридцать две.

– Эх, – вздохнул печально и безнадежно Логинов. – Тогда напрямую.

Сменив траекторию на более короткую, мы продолжили путь, уже никуда не спеша и временами останавливаясь, дабы отдышаться, и через три минуты были у высокого кирпичного забора.

– Пахан, будешь светить на провода. А ты, родная, – Женька повернулся ко мне, – полетишь вверх.

– Как вверх?

– Высоко вверх.

Я задрала голову к самой верхушке забора и примерилась.

– Ты что, ополоумел? Я не хочу лететь вверх, я боюсь лететь вверх, я не умею летать вверх!

– Я тебе помогу.

Женька зачем-то посадил меня себе на шею, подошел к двух с половиной метровому забору и сказал глупость:

– Лезь. Только провода не задевай.

Что значит «лезь»? Да он в своем уме?!

Я повторила свои мысли вслух, но Логинов был непреклонен и обрубил все сомнения относительно моих левитационных способностей, сказав:

– Ни один человек не может знать, на что он способен, а на что – нет, пока он это не попробует.

С этими философскими умозаключениями я не могла не согласиться, таким образом сопротивление было полностью сломлено. Дождавшись, когда Павел высветит ближайший ко мне высокочувствительный провод, я принялась совершать различные цирковые движения, дабы залезть и удержаться на острых наконечниках забора с наименьшим количеством травм, а Женя по мере возможности помогал мне снизу, поддерживая руками. Залезть-то залезла, а вот удержаться действительно было неплевой задачей, и я продолжала балансировать между двумя пропастями глубиной в два с половиной метра, причитая и чуть не плача:

– Я сейчас дрепнусь… Ей-богу, дрепнусь…

– Перестань, прыгай!

Да, Женьке-то легко говорить!

Я немного развернулась, чтобы поудобнее спрыгнуть, и уже приподнялась, но тут была остановлена жесткой критикой:

– Дурья твоя башка, не сюда прыгай-то! Ты отсюда залезла. Разворачивайся в обратную сторону!

– Ну извини, запуталась! Темно, не видно ни фига! – ответила я и поняла, что снова повернуться уже не смогу. – Не могу! Я тогда упаду! И разобьюсь!

– Ладно, – сжалился Женька. – Беда с вами, с бабами. Пахан, подсоби. – Он без особых проблем взобрался на забор и спрыгнул с другой стороны, видимо, в прошлой жизни был спецназовцем. – Теперь прыгай, я тебя поймаю.

– Если я начну разворачиваться, я упаду!

– Говорю же, я тебя поймаю! – начал он терять терпение. Если еще немного поиграть на его нервах, то появится возможность так и остаться на заборе и всю ночь любоваться взошедшей луной. Эх, была не была.

– А-а!! – С этим боевым кличем я полетела вниз, пытаясь пробудить всю округу и стараясь приземлиться прямо на Женьку. Не поймает, так хоть не очень больно падать, благо он не такой костлявый, как Паша. Хотя гора мускулов – тоже не мягкая жировая прослойка, все равно будет довольно жестковато.

Но он поймал. Притом ему пришлось ненадолго заключить меня в свои объятия. Выпустив на волю, поинтересовался:

– Не ушиблась?

– Нет. Спасибо.

То, что враг осведомился о моем самочувствии, было несказанно приятно, и, отвечая ему, я улыбалась.

– Точно? Все кости целы? Проверь!

– Погоди, сейчас пересчитаю! – захихикала я.

– Эй, а обо мне-то вы забыли! – послышалось с той стороны забора.

– Может, ну его? Уходим? – высказала я задорную мысль, но тут же устыдилась: негоже подельников бросать в беде.

– Ну че ты не перелезаешь? – крикнул другу Женька.

– Ага! Как ее – так и на забор посадил, и на землю опустил, и кости пощупал, – почему-то я была уверена, что при слове «ее» Павел по привычке ткнул пальцем в стену в то место, где предположительно находилась я, хотя видеть я его не могла, равно как и он меня. – А как касается меня, так…

Женька возмутился:

– Нет, я, что ль, сажать и ловить тебя должен? Ты мужик или в чем? – Ради справедливости следует вспомнить, что Паша-то Жене карабкаться помогал. Впрочем, так ему и надо – не будет тыкать в меня пальцами через стену и говорить про меня всякий вздор. – А ну, марш на забор! – скомандовал Женька, и Павел, как по мановению волшебной палочки, через несколько мгновений, покряхтев и поахав для порядка, очутился рядом с нами, но с таким грохотом, точно с неба свалился. Хотя, по-моему, он всего-навсего приземлился не как мы, на мягкий газон, а на грунтовую отделку клумбы, рассыпав старания садовника в прах. Этим и вызвал столько шума.

– Ой, вы знаете… – протянул новоприбывший – или новопрыгнувший? – потирая ушибленные места и попутно собирая ступнями ног остатки клумбы в ровненькую кучку.

– Опять вилку посеял? – не напрягая фантазию, задали мы обыденный вопрос.

– Да не, далась вам эта вилка. Нет. Я, кажись, когда карабкался, – почесал он шею, выдержав должную паузу, – провод задел.

– Ничего ты не задел, – отрезала я, отгоняя от себя неприятные мысли, начавшие вибрировать где-то в районе живота. – Иначе бы тут такой вой поднялся!

Разумеется, я права. Не может быть по-другому!.. Или может?