Живые не любят умирать

Вопросы, безусловно, были, но теперь к ним прибавились и козыри. Поэтому я держалась уверенно.

– За что вы с Ильей убили горничных? – начала я допрос.

На «Илью» адвокат среагировал усмешкой.

– А ты умница, Елизавета Петровна. А по виду не скажешь.

– Екатерина Михайловна, – в который раз поправила я. – Но это действительно не столь важно. Рассказывай.

– …-те! – поправил он меня. – Я тебе не сверстник, не надо держаться со мной запанибрата. Сперва займи какой-нибудь мало-мальски важный пост!

– После того, как убью чью-нибудь горничную, всенепременно этим займусь! – зло парировала я. Этот человек не был достоин ни вежливости, ни жалости, ни даже ненависти, так как она имеет в своем составе уважение, которого он также не заслуживал. Только презрение. Как к таракану или к слизняку.

– Они обе были слишком любопытны, за то и поплатились, – приоткрыл он завесу тайны. Паша крепко сжал камеру в своих руках, приготовившись фиксировать показания расколовшегося пленного. – Первая как-то подслушала наш разговор с Ильей о том, как найти дочь Юрия Александрова и как избавиться от нее безопасным для себя способом. Пригрозила полицией, дура. Мы воспользовались тем, что Тихоныч обсуждал что-то с охраной у себя в кабинете, а прислуга собиралась заняться стиркой – они всегда это делают под громкую музыку. Старуха целыми днями взаперти сидит, как сказочная царевна, заточенная в башне, так что никто не мог нам помешать. – Здесь у меня возник один вопрос, но задавать я его пока не спешила. – Кроме вас. Вы должны были приехать в очень неудобное время, а решать нужно было сиюминутно, пока она не успела никому натрезвонить. Для этого мы подстроили аварию, заплатив одному знакомому шумахеру. Я засел в заброшенном, пустующем замке и стал ждать, а Илья тем временем напечатал записку и вручил этой дурехе, сообщив, что ее якобы принес почтальон. Все были в курсе ее большущей любви. Я, право, сомневался, выгорит ли дело, но она пришла! Пиф-паф, – «пострелял» он в меня из указательного пальца свободной руки. Наглая ухмылочка за все время ни разу не сошла с его узкого лица. – Я поскорее вернулся, чтобы не вызвать лишних подозрений. А Илья, выждав пять минут после ее ухода в замок, снова спустился и забрал пакеты с продуктами, дабы обставить все так, словно она вообще не возвращалась, и не придумал ничего лучше, чем сунуть поклажу в мой кабинет. Я пару раз порывался их выкинуть, но Илья запретил, беспокоясь о том, как бы на свалке на них кто-нибудь не наткнулся. Менты любят копаться в мусоре, оправдывая свое погоняло, потому он планировал перед их приездом отвезти продукты в город и уже там выбросить. А на другой день после убийства, уже ночью, я пошел прятать ее труп, усыпив перед тем бдительную охрану.

Щавелев замолчал, пришлось его подтолкнуть:

– Дальше давай!

– А дальше… Дальше я очень удивился, обнаружив снятую паутину по всему замку, куда, казалось бы, не ступала нога человека со времен сотворения мира.

– Мне интересно вот что. Илья приказал тебе усыпить охрану, а потом сам же гневался на них и грозился уволить, – поделилась я с Артурычем мыслями о несправедливом отношении одних представителей человеческой расы к другим.

– Да, человек с юмором! – прозвучало это с отчетливым восхищением. В моем же списке людей, заслуживающих восхищения, Илья занимал первое место с конца, то есть где-то семимиллиардное. – Это был такой прикол! Я еле сдержался, чтобы не захохотать!

Тут Женька не выдержал:

– Уверяю, больше у тебя не появится желания хохотать, – и дал тому затрещину.

– Изуверы малолетние, – выказал недовольство заключенный, поглаживая затылок. – Итак, мы начали ломать по этому поводу голову. Вскоре до Ильи дошел слушок, будто вторая служанка ведает, куда отправилась первая.

– Откуда он узнал? – удивилась я.

Тот пожал плечами.

– Ему вроде Андрей сказал. А тот откуда знает – у него и спрашивай.

Я стала думать.

– Получается, что Андрею рассказала Ленка, а Ленке – … я. Господи!

– Вот та-ак! – несказанно обрадовался сему открытию Артем Артурович. – Так кто же из нас убийца?

Я готова была заплакать, ведь если бы не мое дурацкое, как верно подметила Лена, расследование, девушка осталась бы жива, и Женя, видя такое положение вещей, здорово вмазал этому козлу, чтобы тот понял: его дело маленькое – отвечать на вопросы, когда спрашивают, а не делать собственные выводы. Паша же с великим удовольствием, написанным на его лице, это действие заснял, хотя мог бы камеру на время отключить, а то выйдет, что этот подонок давал показания под давлением и угрозой насилия. Грош цена таким показаниям.

– Не боись, мы это вырежем, – словно прочитав мои мысли, успокоил Женя.

– Дети, я сижу в пыточной камере в наручниках, на лице моем синяки. Думаете, эти показания примутся судом? Так что не вырезай, не трудись.

– Тебя забыли спросить! – возмутился Павел. – Нам пока и так сойдет. Рассказывай давай!