Живые нити

— Кочерга оказалась в моей руке абсолютно случайно, — Дина состроила из себя строгую воспитательницу, но не выдержала и тоже засмеялась. — И ему незачем было спускаться по веревке с третьего этажа, как какому-нибудь пирату. Кроме поедания пирожных, мне нечего было вам предъявить.

Лейла, продолжая хихикать, покачала головой.

— Нет, время не пришло. Но ты будешь первая, с кем я его официально познакомлю… Надеюсь, ты не рассказала об этом отцу?

— В нашей семье нет тайн друг от друга, — передразнила Дина и наконец поднялась на ноги. — Конечно, не рассказала. Пойдем поищем бабушку.

* * *

Хранилище напоминало бункер. Сверху, снизу и с боков его обрамляли комнаты, только в торцевой, самой узкой стене расположилось небольшое окно, занавешенное черной шторой. Окно тоже было магическим — открыть его можно только изнутри, а разбить и вовсе невозможно. Добротная дверь с железной сердцевиной сейчас была распахнута, и лучи света от лампочки переливались через край комнаты в коридор. Дина и Лейла подкрались и заглянули внутрь.

— Всё, что складываем на эти полки, нужно будет развесить по комнатам, — проговаривал отец, сверяясь с массивной амбарной книгой. — А сюда — те артефакты, которые вынесем только на сам аукцион. И еще нужно решить что-то с…

Бабушка Аиша стояла посреди хранилища в полной прострации. Она явно не слушала того, что говорил ей отец; потерянный взгляд блуждал по полкам, любовно ощупывая каждый сверток. Дина не помнила и половины артефактов, хранящихся тут, а бабушка словно видела их сквозь бумагу и заранее прощалась с каждым, даже с теми, которые продавать не планировали.

Сёстры рука об руку шагнули внутрь хранилища, и в комнате сразу стало тесновато.

— Иллюстрации и описания я подготовлю, — сказала Дина, безрезультатно борясь с зевотой. — Типография откроется в восемь утра, я уже буду там.

— Отлично, — отец бодрился изо всех сил, но бабушкино уныние опутывало всех вокруг щупальцами, высасывая энергию. — Давайте финально пройдемся по списку и посмотрим, что тут у нас хранится.

Бабушка Аиша тяжело вздохнула, прижимая к груди кулек с неизвестным содержимым. Нежно и ласково, как младенца, она уложила его на полку. Напоследок коснулась кончиками пальцев.

— Если тебе так тяжело на сердце, зачем мы вообще это делаем? — Лейла обняла её за плечи. Бабушка тут же успокаивающе погладила её по руке, будто это не она печально вздыхала каждую минуту, а наоборот.

— Ничего, — пробормотала она, шмыгая носом, как пятилетняя девочка. — Мне даже нравится идея, что все эти артефакты не будут пылиться на полках и в сундуках. Новые хозяева получат от них пользу.

Дина огляделась. На каждый артефакт приклеили бирочки: красная — в зал, зеленая — на аукцион, обе — и туда, и туда. Она вытащила у зазевавшегося отца амбарную книгу и прошлась взглядом по списку.

«Нужно подготовить всё для буклетов», — приказала она сама себе, всеми силами пытаясь пробудить в себе энтузиазм. Увы, все эти бесконечные бумажки, измерения и описания навевали тоску.

— Вот этот гобелен плела ваша прабабушка, — рассказала Аиша, указывая на рулон, завернутый в белый плотный хлопок. — Он работает как зеркало, но каждый видит только свое собственное изображение. Это был заказ тогдашней королевы, её раздражало постоянное окружение из десятка фрейлин и слуг, и она хотела хоть где-то оставаться в одиночестве.

— Какая красивая легенда, — Лейла с удивлением прикоснулась к рулону. Его только вчера привезли из банковской ячейки, и никто из них не видел гобелен живьем.

— Отлично, повесим его рядом со входом, — отец деловито прицепил на него красную бирку.

— А это… это веревочная колыбель, — бабушка любовно погладила другой сверток, из которого торчали концы каната, оформленные бахромой. — Её плела моя мама. Младенец в ней спит сладко, не просыпаясь, и ему снятся хорошие сны.

— Я помню, как в ней качали Лейлу, — пробормотала Дина, находя пункт в списке. — Её у нас с руками оторвут, главное не продешевить.

— А как же ваши детки… — бабушкин голос дрогнул. — Где же мы будем их качать?

— Новую сплетем, — Лейла ободряюще улыбнулась и потянулась за зеленой биркой.

— Дожить бы сначала до деток, — мрачно пробормотала Дина себе под нос. — Еще что-то про сон у нас есть?

— Да, тут подушки, — глухо ответила Лейла, заглядывая в огромную коробку в углу. — Только от них какой-то недобрый флёр. Они что, навевают кошмары?

— Это не кошмары, а несбывшиеся надежды, — ответила бабушка. — Чтобы уснуть и погрузиться в них с головой.

— Звучит приятно, но ощущение какое-то жуткое. Зачем мы их вышили?

— Заказ такой был, — бабушка пожала плечами. — Это тебе по молодости кажется, что это кошмарно. Вот поживешь с моё и поймешь, что не всем надеждам суждено сбыться. Сон с ними приносит утешение.

— Или зацикленность и нежелание отпустить, — добавил отец, с непонятной грустью подержав подушку в руках и, будто резко очнувшись, приклеил на неё зеленую бирку.

Дина, как раз закончившая с перчатками, галстуками и шейными платками — каждый со своей уникальной силой — поставила перед Лейлой коробку с домашним текстилем.