Живые, пойте о нас!

Среди писем есть и такие, в которых рассказывается о тех, кто унаследовал дела отцов.

Помним, как взволновал нас во время одного из вечеров, посвященного героям десанта, рассказ мичмана-сверхсрочника Василия Андреевича Борисова. Он и сейчас служит в части, хранящей традиции создателей Дороги жизни.

Шестнадцатилетний школьник Борисов жил в начале войны в Кронштадте. Было в его рассказе о тех днях что-то напомнившее нам встречу Павла Леонтьевича Добрынина с мальчиком, подарившим ему финку.

— Я родился и вырос в Кронштадте. В июне сорок первого года перешел в десятый класс. Учился в школе вместе с Юлей Ворожиловым (он на один класс был младше), играли в одной футбольной команде, защищая честь нашей школы. После начала войны старшие школьники встали на посты воздушного наблюдения. Мы гасили «зажигалки», помогали вылавливать ракетчиков, которые какими-то путями попадали в Кронштадт.

Я в числе других ребят дежурил в школе около стадиона, рядом с Ленинградской пристанью. Теперь там городская больница. В той школе моя мать работала завхозом, там мы и жили.

В сентябре фашисты захватили Новый Петергоф. Кроме тяжких бомбежек прибавились жестокие обстрелы.

Возле нашей школы разорвалось много снарядов. Дежурство было круглосуточное. А так как я жил там же, то обычно стоял на посту ночью.

Немцы забрасывали фарватер минами, обстреливали корабли и город. Бомбили зажигательными и фугасными. Однажды на крышу школы попали три зажигательные бомбы. Нам удалось (на посту на крыше было по двое) сбросить зажигательные бомбы на землю, где они и догорели. В общем, школу спасли от пожара.

Стоять па крыше во время налета страшновато: с диким воем падали бомбы, сыпались осколки от зенитных снарядов. Вы ведь знаете, сколько в Кронштадте было артогня.

В одну из ночей октября сорок первого года, в двенадцать часов, я с крыши увидел, что двор школы стал заполняться вооруженными моряками. Я спустился. Все моряки как на подбор — рослые, крепкие, многие перепоясаны пулеметными лентами, обвешаны гранатами и вооружены самозарядными винтовками. Разговаривали вполголоса, курили в рукав. Я понял, что путь их лежит на Ленинградскую пристань. К нам на квартиру зашли двое старшин попить воды. Мама и я разговорились с ними.

Один из них, развязав вещмешок, подарил мне рубашку и майку. При этом он сказал: «Помните нас, мы еще вернемся».

И еще кто-то из них сказал, что я буду жив и увижу нашу победу. И не знали десантники, что после них мне еще три года пришлось воевать. Да, бойцы верили в скорую победу…

Была подана негромкая команда, и они ушли, сердечно распрощавшись.

Под утро мы увидели, что весь петергофский берег сверкает взрывами, пулеметными трассами, иногда даже слышали выстрелы пушек.

Мы тогда догадывались, что там наши моряки.

При встрече Юля мне говорил, что отец в ту ночь ушел в бой и никаких вестей нет. Он очень переживал. А потом пришло сообщение, что его отец числится в списках без вести пропавших.

Вы спрашиваете, о чем я думал в те дни?

В Кронштадте тогда, как вы помните, много было событий. Таллинский переход, ханковский переход, круглосуточные бомбежки и обстрелы, петергофский десант — все это сплелось в общий узел грозного осеннего сорок первого. О десанте, как мне помнится, знали немногие.

Коротко о себе.

В июне сорок второго года, после жестокой зимы, я семнадцатилетним добровольно (до этого меня не брали) пошел на службу и попал в морскую бригаду, которая незадолго перед этим прибыла с Невской Дубровки. Уцелевшие моряки рассказывали о тяжелых боях на Невском «пятачке».

Мы, кронштадтцы двадцать четвертого года рождения, пополнили бригаду. Она стала называться двести шестидесятой бригадой морской пехоты.

В зимние месяцы сорок второго, сорок третьего и начала сорок четвертого мы несли оборону на льду между Кронштадтом и Новым Петергофом. Потом — освобождение Петергофа, десанты на острова Койвастского архипелага, Выборгского, десанты в Таллин, Палдиски, на Эзель и косу Фриш-Нерунг. Ну конечно, в перерывах между боями были и медсанбаты.

Вот коротко и все.

Читатели заметили, должно быть, даты, стоящие под стихотворениями, дополняющими наш рассказ. Многие из них писались в военное время. К ним можно добавить еще одно — «Сыновья Кронштадта», опубликованное в газете «Красный Балтийский флот» весной 1942 года. Здесь описывался конкретный подвиг, совершенный под Петергофом.