Живые тени

– …Так как нам еще предстоит выудить из вас, что вам известно по поводу… – человекопес оскалил зубы, такие же желтые, как и у его подопечных, – …исчезнувшего дворца… по поводу арбалета. И всем этим… по указанию принца займусь я. – Он обратил к Луи свою смиренную улыбку и отвесил неуклюжий поклон. – Собственно, обычно-то у нас водяной такими делами занимается, – добавил он, – но принц очень правильно сказал, что чешуйчатой морде можно доверять не больше, чем каменной.

– Ну будет, будет. И чего ты ему все это рассказываешь? – Луи сунул щепотку эльфовой пыльцы себе в нос. Запасы в его седельной сумке были поистине неисчерпаемыми. – Прежде всего надо отобрать у лисицы сердце. Запри гоила с Бесшабашным в карете.

Связать водяного им оказалось под силу только втроем. Они прикрутили его к колесу, как прежде Бесшабашного, а Неррона человекопес потащил дальше к карете.

– Принц верно говорит, гоил! – прорычал он ему на ухо, перед тем как захлопнуть за ним дверь. – Вас всех надобно бросить в огонь. Вот времечко настанет, когда он сядет на трон!

– Приведи-ка лошадей! – услышал Неррон голос Луи.

Принц уже еле ворочал языком.

Бесшабашный лежал на одной из скамеек, лицо его распухло от удара о стенку кареты.

– Это в твой план не входило, да? – поинтересовался он.

56. Гнев великанцев

И вот они на месте. Лиска шарахнулась от изгороди, выстроенной крестьянами, чтобы скот не заблудился среди заколдованных руин. Ветер, налетавший с мертвых улиц, бросал ей лед и град в лицо. Беда. Все вокруг вписывало это слово в ночь.

Людей, взобравшихся на заброшенную караульную вышку, Лиска уже видела за ведьминым сараем, но, когда они подошли ближе, она заметила, что гоила с ними нет. Как и Джекоба.

– Спокойно! – шепнул ей Валиант. – Это еще ничего не значит. Ровным счетом ничего.

Но Лиске казалось, что в сердце ей врезаются железные оковы.

Его с ними не было.

Они убили его!

Да нет же, Лисонька, нет.

Четверо. До зубов вооружены. Недоставало, правда, и водяного, зато при них имелись легавые, и Лиска порадовалась, что она не в лисьей шкуре. Один из чужаков был еще совсем юноша, другой едва ли выше ростом, чем Валиант. Луи Лотарингского Лиска узнала по портретам. Хотя на них он смотрелся значительно эффектнее. До Лиски донесся запах эльфовой пыльцы и жабьей икры, и вот уже принц осадил лошадь всего в нескольких шагах от нее.

– А ты никак лисицей будешь? – Полувопрос, полуутверждение. Голос Луи был таким же неприятным, как и его лицо. – Что, карлик единственное подкрепление, которое тебе удалось раздобыть?

Псарь издал лающий смешок.

Валиант обратил к Луи свою снисходительную улыбку. Для всякого карлика это и проклятие, и благословение одновременно – быть недооцененным вследствие своего роста.

– Эвенауг Валиант. С кем имею честь?

Отодвигая полу камзола, чтобы обнажить покрытый драгоценными камнями набалдашник сабли, Луи слегка покачнулся в седле.

– Луи-Филипп-Шарль-Ролан, кронпринц Лотарингский.

– Потрясающе! – ответствовал Валиант. – Но мы, карлики, – приверженцы демократии. Надеюсь, вы не примете это на счет вашего высочества. А помимо всего прочего, – он поискал глазами у принца за спиной, – о встрече мы, собственно, договаривались с гоилом.

Легавые внимательно следили за лисицей. Изменчивым обликом их не так легко провести, как людей.

– Где Джекоб? – спросила Лиса.

Она клятвенно пообещала карлику не вмешиваться, однако не могла больше терпеть неизвестность.

Принц воззрился на нее со смесью отвращения и вожделения, знакомой каждой женщине-оборотню.

– Где сердце? – рявкнул он вместо ответа. – Готов поспорить, ты прячешь его под платьем, как и твою лисью шкуру.

Собаки оскалили зубы, а Луи подал знак человекопсу.

Валиант повернулся в сторону караульной вышки и пронзительно свистнул.

От тени позади вышки отделились две грубо вытесанные фигуры. Одежду великанцев облепил град, и на Луи они глазели совсем не дружелюбно. Нигде, кроме Лотарингии, не встречалось столько великанцев, и нигде их не преследовали с большим остервенением. У Горбуна даже имелась коллекция их голов, которую он с гордостью демонстрировал во время важных государственных торжеств.

– Да, я все предусмотрел, – прокомментировал Валиант, пока Луи пытался усмирить взвившуюся от страха лошадь. – Я однажды уже имел сомнительное удовольствие вести дела с вашим батюшкой. И с чего бы мне относиться к сыну с бóльшим доверием?

Самый рослый великанец издал недовольное пыхтение, отчего одна из лошадей встала на дыбы.

Раздался выстрел. Стрелял человекопес. Он, наверное, перепугался за своих легавых, столь яростно облаивавших великанца, что тот даже притопнул на них со слоновьей весомостью. Пуля попала в широкий лоб гиганта, прямо посередине. Обрушиваясь, тело его погребло под собой как стрелка, так и его собак.

Другой великанец завопил от ярости.