Живые в эпоху мёртвых. Дилогия

— Нет такого греха, который вымолить у господа нельзя. Он человеколюбив, милосерден и всепрощающ, — опять занудел Двид-Арсений.

— Да брось ты, Арсений. Богу люди безразличны. Выкинул тебя на землю и смотрит сверху, как ты в говне этом барахтаешься.

— Грешно так говорить. Ведь все дарованное в это жизни тебе — оно от Бога.

— Ох, как же боженька меня любит, что жизнь мне такую послал.

— Неужели такая плохая жизнь у тебя, что Бог прогневить хочешь?

И тут Людмилу прорвало, оно говорила громко и яростно. Так в преступлениях признаются и перед смертью врагам в лицо проклятия кидают, а она так о своей жизни рассказывала. Смуглянка слушал ее и понимал, что накрыло человека. Излить душу ей нужно. Иногда он был свидетелем таких исповедей, когда он сам и люди рядом с ним на краю гибели оказывались. Вот тогда всю свою суть человеки наизнанку выворачивали.