Живые в эпоху мёртвых. Дилогия

— А куда мне бежать? Что дальше делать? К таксистам нельзя, там Гришка замочит. Если деньги где засвечу, то там же и отберут. Кто я такая? Шалава, подстилка многостаночная. Поехала я на вокзал и на первой электричке уехала в Александров. Оттуда тоже на электричке во Владимир, а там к дальнобоям пробилась. Одного уговорила меня до Новосибирска довезти. Наврала, что студентка и обворовали меня. Не знаю поверил или нет, но отвез, три дня ехали. Брал он меня, как ему заблагорассудится. Возле аэропорта он меня высадил в Кольцово. Оттуда уже на автобусе до Новосибирска добралась. Как город увидела так истерика на меня напала, реву как дура, слёзы градом катятся, а я остановиться не могу. Меня пассажиры хотели в больницу или милицию отправить, да только я наврала, что мать у меня умерла. Что на похороны еду. Про деревню свою сказала. Мир не без добрых людей. Меня старушка одна к себе домой взяла. Отмылась я у неё, успокоилась и в себя пришла. Поблагодарил я её, в ножки поклонилась и в торговый центр побежала. Накупила там себе шмоток и чемодан дорогой. В салон красоты сходила, в порядок там меня привели. А потом на такси к себе в деревню поехала. Вот в деревне переполох был, когда я заявилась. Все меня мёртвой уже считали. Ведь год без малого пропадала. У всех расспросы: «как?», «откуда?» и все такое. Я первым делом к дому своему. А бабушка моя ко мне по улице уже бежит и ребеночка моего с собой тащит. Я в слезы. Моя то пигалица когда я пропала только ходить научилась, годик с небольшим ей было. А тут доченька моя сидит у бабушки на руках и от меня отвернулась, стесняется вся. Крохотная такая, худенькая, потерянная какая-то. Тут у меня все внутри перевернулась. Не была я до этого матерью. Ребёнок обузой был. Ну, нагуляла и нагуляла. А тут как ножиком по сердцу. Я тогда чуть не умерла. Схватила кроху свою и поняла, что важнее и ближе у меня никого нет. Только ради неё жить теперь буду. Она ручками от меня отталкивается и к бабушке моей просится. Решила я тогда, что дочкину любовь завоюю, чего бы это мен не стоило. Дрянь я последняя — такую кроху предала. Домой только зашла, а деревенские сразу все в гости ко мне повалили. Я тогда половину магазина скупила. Всей деревне стол поставила. Три дня пили. Сволочь я конечная. Перья тогда распустила и давай врать напропалую, что дальнобойщики меня в Москву увез и помощницей своей сделал, врала, что диспетчером работала. Заказы на перевозки искала. А я такая вся умная да хваткая и в люди начала выбиваться. Другим дальнобойщикам стала заказы искать и пошло, и поехали. А когда бабушка моя спросила, чего я не появлялась, то я сказала, что сначала решила денег заработать, а потом вернуться. Какая же я дура тупая. Лапши всем на уши понавешала. Сколько девчонок за лучшей жизнью по дорожке моей тогда кинулись. Мать моя появилась с новым хахалем своим, да ещё беременная и пьяная. А самой уже за сорок. Увидела меня, разревелась и пообещала, что пить бросит. Я тогда себя королевой прямо чувствовала. Думала, что боженька мне за все страдания мои вознаградить решил.

Людмила закурила следующую сигарету.