Живые ветра

В лесу холодном и дремучем
Тропой забытою идёт,
Над ним серебряной рекой
По небу свет немой плывет.
Деревья – бывшие все братья
И мгла лесистая кругом,
Идёт один, его страдания
Забыты, изгнаны святым.
И вой – протяжной сиротой,
И миг – пронзительной стрелой,
Открытый – тёмною волной,
Он волк – замерзший и чужой.
Он одинок, он озабочен,
И жизнь заброшена тоской,
К луне серебряной стремление,
Ведь на земле он стал чужой.

– Очень интересные мысли, Миша. Ты талантлив. Быть может, не зря носишь имя Лермонтова, – сказал офицер.

– Спасибо, конечно, но вы мне явно льстите. Я не нахожу свои стихи красивыми. Я лишь вошь по сравнению с Лермонтовым.

– Эх ты, Миша-Миша. – Он промолчал немного и продолжил: – Ты, главное, не забрасывай это дело…

– Посмотрим, как жизнь сложится.

Они замолчали, смотря в окно на бескрайние российские поля.

– А есть у тебя что-нибудь про Россию?

– Есть, конечно. Сейчас прочту.

Он начал второпях искать это стихотворение: – Вот оно.

Моя любимая Россия,
Любви прекрасные слова,
Как мне близки твои узоры,
Как я люблю твои глаза.
Зимою звонкой и крепучей
Мерцают белые леса,
Под солнцем ярким заблистают
Ковров серебряных поля.
Ветра присущие – родные!
Седые песни всё поют,
Зверей чудесная забава,
Их сказкой дети всё зовут.
Когда весной все тают глади
И песни птицы всё поют,
Меня чарует это небо,
Меня волнует этот звук.
Густых полей и гор лесистых,
Морей и рек присущая глава,
И света блеск, багряные закаты,
Так пламенно, чарующе горя.
И осенью все в золото одето,
И алой сказкой цвет леса отдаёт,
Моя любимая Россия,
Люблю я твой блаженный хоровод.

– Красиво. И все же какое у тебя любимое время года? – спросил Николай Петрович с интересом.

– Да я и не знаю. Все времена года по-своему хороши. Я их всех люблю, как тут выбрать? Лето – за его тёплое солнышко, ночные гуляния, купания, за рыбалку с дядей, за свежие ягоды, за леса, которые даруют самые вкусные кедровые орешки, за красивую живую природу. За свежую грозу и дождь, за его зарницы, за чистое небо, за зелёную траву и тени под деревьями, за запах от речки и стрекотание в траве, за игривые полёты ласточек и высокие полёты орлов… Зиму – за мороз, за хруст снега под ногами, за серебро, за Новый год и праздничное настроение, за снегопады и сугробы, за румяное лицо и боль в руках от мороза, когда ты и пуговицы не можешь застегнуть, за долгую ночь, за яркую, как никогда, луну и тихие звезды, за свист вьюги за окном, за весёлые лица детей и их игры… Осень – за золото, за падающие листья и красное небо, за холодные, осенние дожди, за туман, за прощание улетающих птиц, за первый снег и девственный лёд с утра, за этот чарующий осенний воздух. А весну – за звон капели и первые лучи теплого солнышка, за первые цветочки, за косяки птиц и их свободные крики, за первые ручьи свободной реки, за первые грозы, за День Победы, за начало новой жизни. Как-то так.

Они задумались.

И потом Миша спросил у него:

– Николай Петрович, а почему вы решили стать военным?

Он даже и не задумался. Видимо, ему много раз задавали этот вопрос и он уже точно знал, как на него ответить.

– Я, Миша, служил в армии помимо того, что это долг и призвание, что давало мне силу и уверенность – это дети, все маленькие дети нашей Родины, я служил ради них, ради их счастливого детства. Есть в этом деле то, что успокаивало меня и мою душу.

– Да, хоть я вырос и без отца, но детство я помню с лучшей стороны. Мама сделала все, чтоб я радовался, чтоб был счастлив. Когда я приезжал к бабушке в Тарханы, я чувствовал себя как в раю, ни в чем себе не отказывал, было весело. Жаль, что это время не вернуть, я бы многое за него отдал. У меня есть один стишок про детство, который я написал недавно, он грустный, но правдивый – я привык всегда говорить правду, – прочитать?

– Да, конечно.

Миша принялся читать: