Живым приказано сражаться

– Вблизи того района, где, по нашим предположениям, базируется подсадной отряд, есть село Квасное. На околице его живет старик – Роденюк. Всю жизнь он проработал портным. У немцев вне подозрений. Словом, наш человек, надежный. Правда, до сих пор мы ни разу серьезно не использовали его. Но это даже к лучшему. Просто зайдете к нему. Скажете, что от учителя Отаманчука. И оставите записку. Отыскать Роденюка несложно. Риска никакого, старик не выдаст. Связь с ним наладим. Как только получим ваше сообщение, передадим через него дальнейшие инструкции.

– Было бы хорошо, – добавил Беркут, – чтобы в ночь нападения на этот лагерь вы оказались в карауле, ликвидировали своего напарника и забросали землянки гранатами. Мы еще напомним вам об этом. Но говорю заранее, чтобы с первого дня готовились к такой операции и, по возможности, запаслись гранатами. Выполнив это задание, останетесь в нашем партизанском отряде. Прошлое будет забыто. Вина искуплена. Если вы согласны, обсудим всю эту операцию более подробно. Есть вопросы?

– Какие ж тут вопросы? – поднялся Гуртовенко. – Раз нужно – значит нужно… Доверяете – и на том спасибо.

– Тогда готовьтесь к «побегу». Лучше всего сделать это сегодня вечером.

Гуртовенко вышел. Беркут и Отаманчук вопросительно посмотрели друг на друга.

– По-моему, вы не верите, что в этот раз он не предаст? – сказал Беркут.

– И верю, и не верю. А главное, боюсь, что можем погубить Роденюка, старого безвинного человека. Да и кто знает, что это за отряд в Градчанском лесу? Вдруг окажется, что это не «рыцари». И мы только зря потеряем время? Может, лучше было бы направить его сюда, к Лансбергу?

– Не стоит. Здесь все ясно: банду Магистра надо немедленно уничтожить. А те, из Градчанского, для нас пока еще загадка.

36

Выслушав рассказ Совы, Штубер несколько минут молча курил, подозрительно присматриваясь к своему агенту. Сова тоже молчал и, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ждал. Он понимал, что гауптштурмфюрер недоволен его неожиданным возвращением, но еще больше он недоволен провалом одного из своих лучших агентов – Звонаря. Однако волновало Сову не это. Единственное, чего он сейчас по-настоящему опасался – что Штубер догадается, почему он оказался перед ним.

– Там, в лагере Беркута, Звонарь видел тебя?

– Нет. – Гуртовенко был готов к этому вопросу и старался отвечать как можно увереннее и правдивее. – По-моему, нет. Это один партизан сказал мне, что задержали фашистского шпиона по кличке Звонарь. А потом меня вдруг вызвал Беркут и устроил настоящий допрос. Хотя и назвал его предварительным знакомством. Из его вопросов я понял, что в отряде меня тоже подозревают. И, может быть, именно для того и прислали к Беркуту, чтобы помог раскрыть меня.

– Хочешь сказать, что он у них – вроде начальника контрразведки? – поиграл желваками Штубер.

– Похоже, что так, господин гауптштурмфюрер.

– О Звонаре Беркут упоминал?

– Сказал, что, мол, до тебя один тут уже выдавал себя за пленного, бежавшего при перевозке из крепости в лагерь. Но его очень скоро раскусили. И что если бы он не свалял дурака, а во всем сознался и согласился бы работать на партизан…

– Значит, не имея конкретных доказательств, он уже, по сути, вербовал тебя?

– Это меня и насторожило.

– Испугало, – оскалился Штубер.

– Пусть так, господин гауптштурмфюрер, – вытянулся в струнку Сова.

– И ты, трус, решил, конечно же, не повторять ошибки Звонаря. Во всем сознался, прошел инструктаж и вернулся ко мне уже как агент Беркута.

– Неправда, господин гауптштурмфюрер! Избави Бог! Для них я предатель. Таких не щадят, даже если они сознаются в том, чего никогда не совершали. Я не трус. Просто оставаться дальше в отряде было бы безумием. Однако теперь я точно знаю, где находится лагерь Беркута. И могу показать.

– Даже так? – насмешливо переспросил Штубер, покачиваясь на носках. – Теперь ты уверенно можешь провести нас к брошенным землянкам и засыпанным прошлогодними листьями кострищам? После чего мы, конечно же, окончательно поверим тебе. Так вот, бывший полицай Гуртовенко, я тоже не стану оригинальничать и предлагаю искренне рассказать о том, как Беркут завербовал тебя и с каким заданием направил сюда. Слово офицера, что в гестапо никогда не узнают об этом признании. А ты еще какое-то время будешь оставаться у меня в группе и вести двойную игру. Впрочем, очевидно, уже тройную? А, Сова?

– Видит Бог…

– Хватит вмешивать сюда Бога! – презрительно процедил Штубер. – Свидетельские показания этой особы не были восприняты всерьез ни одним судом мира.

– Воля ваша.

– Поработав на меня в группе, ты снова вернешься в партизанский лагерь. Уже как свой, честный советский партизан. И останешься в нем. Но это еще не все. Когда ты вернешься, я просто-напросто забуду о тебе. Ты понимаешь, о чем речь?

– Понимаю: вы исчезнете.