Жизель

— Можешь перестать меня жалеть, — огрызаюсь я.

— Жизель, не надо. Это неправда, — говорит Бри позади меня. Она говорит это, зная, что мне надоело бороться, надоело держаться. Мне все равно, что обо мне думают. Я хочу побыть одна.

Я ухожу, выхожу на улицу и иду к машине. Я сажусь внутрь, нажимаю на кнопку зажигания и завожу машину. Мои глаза полны непролитых слез, которым я не могу дать упасть. Но все же…

Я позволяю слезам стекать по щекам, пока еду в сторону гор по грунтовым дорогам. Я останавливаюсь на обочине и поднимаюсь, пока не достигаю высоты, с которой открывается вид на горизонт. Я пытаюсь закрепиться и встать на уступ, чтобы видеть глубины темноты внизу.

Подойдя как можно ближе, я смотрю вниз и удивляюсь. Достаточно лишь слегка толкнуться, подпрыгнуть, и все будет кончено. Боль закончится. Я смогу греться в темноте, забыться и наконец уснуть. Я оборачиваюсь, а Нейт стоит с выражением неподдельного страха на лице.

Я смотрю на него, и по моим глазам текут слезы.

— Мне не жаль тебя. Ты нужна мне, и я не смогу быть без тебя. Ты моя и всегда будешь моей. Я солгал, сказав всем, что мы вместе, только чтобы защитить тебя. Я хотел, чтобы весь мир знал, что ты рядом со мной, что ты моя. Я боялся, что ты не захочешь этого со мной.

Я молча стою, слушаю его слова и двигаюсь к нему, прочь от карниза. На его лице появляется облегчение, он раскрывает объятия, и я таю в них.

Он провожает меня вниз по горе к машине, и я вижу, что он приехал за мной на мотоцикле. Он открывает дверь машины и проскальзывает на водительскую сторону, чтобы включить ее. Холодный воздух вырывается из вентиляционных отверстий, затем он выходит и открывает заднюю пассажирскую дверь. Он предлагает мне лечь на заднее сиденье лицом вниз, выставив вперед свою обтянутую джинсами попку. Он стягивает мои низкие джинсы с задницы и сдвигает стринги в сторону. Даже не проверяя, мокрая ли я, он берет свой эрегированный член, вставляет его в мою тугую киску, и мы оба стонем.

Он растягивает меня внутри, смешивая боль с удовольствием. Мы так хорошо подходим друг другу, словно созданы друг для друга. Он начинает вбиваться в меня, вырывая мои волосы из путаницы на макушке.

— Я не трахал ту девушку в тот день и никого после тебя. С самого первого раза у меня была только ты. Я хотел только эту киску, именно ее я с удовольствием дою своим членом. — Говорит он, вбиваясь в меня в восхитительном ритме. — Я так хочу тебя, Жизель. Я всегда буду хотеть тебя, детка. Я схожу с ума от ревности, если даже другой мужчина лишь мельком смотрит на тебя.

Я стону, пока он продолжил тянуть меня за волосы. Я выпячиваю задницу навстречу его толчкам, и волна оргазма поднимается все выше и выше, пока он входит в меня.

Он так глубоко, что я чувствую его повсюду. Я могу слышать шлепки его бедер о мою задницу, когда он берет меня, опустив мое лицо на сиденье. Он медленно ласкает мою талию, пока не хватает меня за ягодицы, трахая меня в таком виде. Он доставляет мне удовольствие на обочине дороги у горы, когда солнечные лучи превращают небо в сумерки, а наступление ночи окутывает день полной темнотой.

Мы оба кончаем одновременно, стонем, наши оргазмы синхронно встречают друг друга. Это грязно и прекрасно. Я даже не обращаю внимание, что любая машина, проезжающая по этой дороге, видит нас. Он натягивает на меня джинсы и отстраняется, помогая мне встать на дрожащие ноги. Я поворачиваюсь к нему лицом, и он нежно целует меня в губы.

— Даже в смерти, — вздыхает он.

Его лоб прижимается к моему, и я понимаю, что он имеет в виду ту ночь, когда смотрел, как я танцую. Я думала, что он не видит меня, что глубины моих чувств не видны ему, пока он наблюдает за мной. Я понимаю, что он видит меня, даже когда я не вижу или теряюсь в собственной темноте. Он видит меня.

Я сажусь за руль, следуя за ним в машине позади его мотоцикла, и возвращаюсь в дом. Мы вместе принимаем душ и намыливаем друг друга. Когда я дохожу до его бедер, он смотрит вниз и берет мою руку, проводя пальцами по своим шрамам.

— После смерти матери отец каждый день будил меня, чтобы я готовился к школе, прижигая сигаретами мои бедра. Каждый день я просыпался от ощущения и запаха сигарет. Ожоги опухали и болели весь день. Он делал это так, чтобы никто не видел никаких доказательств того, что я подвергался домашнему насилию.

Мои глаза наполняются слезами, когда я представляю его маленьким мальчиком, страдающим от боли каждый день. Я опускаюсь на колени и целую каждый шрам на его бедрах, проводя языком под струей воды. Он смотрит на меня с нежностью и знает, что я делаю то же самое, что и он, когда у меня на теле были синяки, и так же, как он нежно целую их, доставляя удовольствие там, где была боль. Он поднимает меня на руки, и вода стекает по моему обнаженному телу. Я вижу в его глазах измученную душу, он доверяет мне настолько, что рассказывает, откуда взялись его демоны.