Жизнь

– Нет почему, я журналист.

– Ты даже забыла, зачем сюда приехала, когда я задал тебе вопрос. Скажи честно.

Мне было стыдно.

– Я студентка с факультета журналистики. Пишу диплом, нужна информация о том, как вы живете.

– Хорошо, что призналась – ответил Ёнко – спокойной ночи.

Я ожидала от него яростных упреков, брани, но он воспринял мое вранье спокойно.

«Что же я делаю – думала я – сначала воровство, потом вранье. Нужно извиниться…».

Утром я первым делом пошла извиняться. Ёнко разбирал рыболовные сети.

– Доброе утро – сказал он.

– Я хочу извиниться за все, что натворила. Сначала обманула, потом украла подарок на свадьбу!

Ёнко молчал.

– Я признаю, что поступила неправильно, подло, некрасиво.

– Пойдешь со мной на рыбалку? – спросил он не в тему разговора.

– Пойду.

Мы собрались и пошли через поле. Вокруг было так красиво. Это как будто было за гранью происходящего. Это был совершенно другой мир.

– Ты много не знаешь – начал говорить Ёнко – я заметил, что ты очень отличаешься от нас. Ты все время хочешь что-то взять, забрать. Ты восхищаешься зданиями гигантами, материальным состоянием других людей и ты ценишь этих людей, потому что у них есть деньги. Помнишь вчерашний день?

– Помню – ответила я и села на мягкую, как вата траву. Легкий ветерок подул с юга и принес запах полевых цветов. Над головой было голубое небо, светило солнце, позади расстилался бесконечный лес, а впереди даль заросших цветами полей. Кое – где было топко, и на этих местах росла клюква. Здесь было так спокойно, ничего кроме природы, никого кроме Ёнко.

– Ты говорила, что хочешь зарабатывать большие деньги, купить огромный дом, чтобы все восхищались тобой и завидовали. Видела бы ты свои глаза! Я испугался тогда тебя, ведь твои глаза были дикими, как у зверя, который нападет сейчас. Пойми, ведь мы приходим сюда ни с чем и уйдем ни с чем. Все материальное, что ты здесь получишь ты не возьмешь с собой. Не важно, богатый ты или бедный, все мы уйдем с тем же, с чем и пришли. Однако, кое – что мы сможем взять.

Ёнко присел на траву и посмотрел прямо мне в глаза. Он скрестил руки и положил их себе на грудь.

– Ты заберешь только то, что останется здесь. Я не язычник, я не христианин, я не знаю, есть ли Бог или нет, но то, что я знаю точно – это то, что все материально, кроме твоей души. Добро, любовь, радость навсегда останутся с тобой.

***

Река Тромъеган была извилистой. Мы дошли до нее, когда уже стало садиться солнце.

–Ну вот. День прошел, а рыбы с тобой так и не наловили. Хотя бы самоловки поставить нужно – сказал Ёнко.

– Какая здесь ловится рыба? – решила поинтересоваться я.

– Налим, судак, щука…Щука священная рыба считается. Была такая история у нас. Жил был мальчик и поймал он как-то маленькую щучку. Проглотил он ее, а она потом у него в животе выросла. Мальчик умер.

Ёнко посмотрел на мои удивленные глаза и засмеялся.

– Да это просто поверье такое, старики рассказывают. Сам свидетелем таких явлений я не был.

Ёнко достал большой железный крюк, нацепил на него маленькую рыбешку, затем привязал крепко крюк к веревке и пошел привязать ее к дереву, чтобы, когда большая рыба схватит этот крюк, ее можно было вытащить.

Я стояла и наблюдала, как он легко и свободно ведет себя среди дикой природы. Мне было спокойно, пока я не услышала странные звуки за спиной. Я обернулась, и дыхание остановилась в моей груди. Передо мной стоял медведь и смотрел прямо в глаза. Все, что я помнила о медведях, о том, что нельзя бежать, показывать свой страх, я забыла. Поэтому, недолго думая, я развернулась и бросилась бежать. Все происходило, как в замедленной съемке: я развернулась, затем крикнула «Медведь! Бежим!» и побежала прямиком в реку. То, что было холодно, и температура воды летом не позволяла наслаждаться купанием, меня не интересовало. Я видела, как Ёнко оглянулся на меня, затем на медведя и бросился меня вытаскивать.

– Ты что? Сдурела что ли? Иди сюда!

Он залез за мной в воду, поднял на руки и вытащил на берег. Меня трясло от холода, мокрая одежда прилипла к телу.

– Там медведь, там медведь! – орала я.

– Да какой же это медведь? Это медвежонок. Совсем еще маленький.

Обратно мы шли молча. Я чувствовала себя нелепо. Видно городская жизнь сказалась на моем представлении о живой природе. Стало совсем темно и холодно. Ёнко выбрал путь вдоль реки, чтобы не сбиться с пути. Он шел уверенным шагом и изредка поглядывал на меня. Пару раз он останавливался и смотрел в темное небо. Я тоже останавливалась и старалась понять, что он высматривает.

– Холодно? – спросил Ёнко.

Я так обрадовалась, что он первым нарушил тишину.

– Да, холодно. Одежда еще влажная – ответила я.

– Держи вот – Ёнко снял свою малицу и передал мне. Малица представляла собой верхнюю одежду. Ее шили из оленьей шкуры мехом во внутрь.

– Спасибо Ёнко!

Я накинула одежду на себя. Малица была такой теплой от тела Ёнко, что я быстро согрелась. Мы все шли и шли, и казалось, что мои ноги стали ватными.

– Мы не заблудились? – спросила я – в такой темноте уже не найдешь ничего.