Жизнь

– А какой это был год? – спросила я несмело.

– Это был 1999 год…тебе сейчас сколько лет?

– Мне двадцать…

– Тебе тогда было всего семь лет и вряд ли ты знала, какие страшные вещи творятся в стране. Боевики совершали бесчисленные теракты и в это де время вторглись в Дагестан. Там шли бои между боевиками и российскими войсками, и я почему-то подумал, что меня кинут именно в эту «горячую точку». Но я ошибся. Вместе с десятью ребятами, я был зачислен во вторую разведывательную роту восемьдесят третьего батальона. Несколько дней мы прожили в казарме, в какой-то мне непонятной местности. Я помню, там было безумно красиво: заснеженные горы, чистый воздух и голубое небо. Нас поднимали рано утром, заставляли бегать до потери пульса, а потом учили пользоваться огнестрельным оружием. Ничего страшного я и предвидеть не мог.

– И что же случилось?

– Слушай дальше…Я очень сдружился с этими ребятами. Ночью мы болтали о том, что будем делать, когда вернемся, где будем работать, каких красивых девушек себе найдем…но внутри каждого из нас таился страх. Страх безысходности, ведь все мы знали, нас готовят не просто так.

Как-то раз, Димка Козырев – контрактник, по доброй воле поехал в Чечню, подслушал разговор гвардии-майора Стрежникова с капитаном батальона. По словам капитана, нам должны были дать какое-то секретное задание, но последняя фраза напугала нашего бесстрашного Димку до такой степени, что он и сказать ничего не мог.

– Ну что ты там слышал? – спрашивали мы его наперебой.

– Да отстаньте вы! Сам не понял! Надоели! – кричал он.

– Чего ты тогда дрожишь, а?

– Капитан говорит, что в ущелье нас какое-то отправят, а Стрежников сказал, мол, на убой парней ведем!

С тех пор мы все чаще про Бога стали разговаривать. Говорили, что он нас не оставит, что самое главное верить. В нашей роте из одиннадцати человек, включая меня, был один парнишка, очень молчаливый и всегда где-то в своих мыслях. В очередной раз, после отбоя, мы завели разговор про то, что нас, наверное, ангелы охраняют, посланные Богом с небес. Один только этот молчаливый парнишка ничего не говорил.

– А ты Пашка, веришь в Бога? – спросил у него невзначай Олег, который любил пофилософствовать. Тот отвернулся к стенке и ничего не сказал – в бога нужно верить, ведь только он спасает нас в безвыходной ситуации.

– Я атеист и верю в себя! – ответил резко Паша.

– Паша, а как же так? – спросил я – это ведь единственное, что дает нам надежду.

Паша не ответил и все так же лежал лицом к стене.

Наутро нам сообщили, что мы отправляемся в Аргунское ущелье. Цель задания – выявит место дислокации боевиков. Нас разделили на три группы, выделили в каждой главного и под общим командованием майора Стрежникова мы отправились в Аргунское ущелье. Мы шли молча, таща на себе цепь патронов, взрывчатки и оружия. Я невольно любовался красотами Кавказа и никак не мог понять, как в таком месте могла быть война. Ближе к вечеру мы сделали привал. Поставили палатки, разожгли костер, поели консервы.

– Не думайте ни о чем, если будете стрелять – сказал Стрежников неожиданно – здесь нет места морали и сердечности. Ясно?

– Да, товарищ майор – ответили мы кратко.

– А теперь, давайте-ка спать – сказал он – по часу будем каждый на посту стоять…Митрофанов, ты первый, заступай…

– Есть товарищ майор – ответил Олег.

Утром мы поднялись часов в пять, и снова двинулись в сторону взятого курса. В три часа дня мы стали изнывать о жары и жажды. Не привыкшие к таким условиям мы буквально валились с ног.

– Товарищ майор, – говорил Димка – может все-таки привал? Ей-богу, сил больше нет!

Но Стрежников был непреклонен:

– Отдыхать дома будете, а здесь война идет…

Так мы шли еще часа два, когда вдруг раздался выстрел.

– Стоять! – сказал Стрежников шепотом – делимся на три группы. Колыбин, Семенов, Орешников – со мной по центру пойдем; Коротков, Алехин, Петров, Андреев – по левому краю обойдете, а Козырев, Митрофанов, Макаров и Серегин – по правому. Стрелять только в крайнем случае. Наша задача – выведать сколько их там и все, всем ясно? Через час встречаемся на том же месте. Если кого-то из нас заметят, то всех перестреляют. Все, пошли.

Я оказался в группе, которая должна была обойти место расположения боевиков по правому краю. Со мной в группе был Димка Козырев, молчун и атеист Серегин и весельчак Олег Митрофанов. Как ты поняла, моя фамилия Макаров. Мы потихоньку подобрались к месту, откуда доносились голоса и, спрятавшись в кустах, увидели человек десять чеченцев с автоматами в руках. Они смеялись, что-то выпивали и заедали все мясом. Мне стало так противно, что на минуту меня охватило тошнотворное чувство. Тут я заметил, что Козырев потихоньку стал уходить назад. Я схватил его за руку и шепотом спросил:

– Ты чего? Куда пошел то?

– Макаров, я не могу больше…боюсь я, трус я…я ухожу…– сказал он чуть не плача.

– Успокойся! Сиди тихо! В дезертиры решил заделаться? – сказал я грубо и хлопнул его по лицу.

– Я…я не могу – повторил он мне.