Жизнь актера

Как мне сделать, чтоб тело светилось твое,
Источая и мирру и амбру,
Чтобы ангел, одетый в костям де Грие,
В этой студии вышел из кадра.
Им, несведущим, не понять,
Что душа твоя — снег и огонь — все на свете,
Что не зубы красивые нужно искать,
А накинуть на ангела сети.

Доказательство

От смеха, право, умереть не диво,
Как видят люди образ де Грие!
Ведь чтоб понять, что истинно красиво,
Достаточно взглянуть в лицо твое.
И, бурю чувств открыв в покое мнимом,
Вдруг осознать — все мрак, небытие,
Когда светило лучезарное твое
Сияет и горит неугасимо.

Божественный огонь в тебе живет,

Перебирают боги струны твоей лиры,
Поэтому столь чист, прозрачен звук ее
И лишь она секрет твой раскрывает миру.
Когда страдаешь ты — нет хуже ничего...
Наверно, колдовство тому причиной.
Стихи мои не в силах победить его,
Я их стыжусь: прости меня, любимый.

Страдание, о котором пишет Жан, было связано с моими зубами. Он повел меня к своему дантисту, и тот, сделав рентген, хотел удалить мне все зубы. В двадцать четыре года! Какая драма! У этого дантиста работал молодой сотрудник, которого заинтересовал мой случай. Он предложил заняться моим лечением. Готовый на все, я согласился. Он лечил каналы всех моих зубов. Позднее я ушел на войну с временными пломбами.

А Жана моя болезнь вдохновляла на создание стихов.

Недостойный поэт

Ты, как можешь, борешься с болью
И на ребенка походишь более
Или на зверя. Ко мне ты подходишь,
Глаз, полных упрека, с меня не сводишь:
«Ведь в карманах твоих уж, конечно, секретов немало,
Помоги же, всесильный поэт!»
Так глаза говорят — они тронуть могли бы и скалы,
Я не в силах помочь, разрывается сердце в ответ.

Этой ночью

Я в объятъях твоих этой ночью хотел бы уснуть,
Но ты стонешь, Жанно, и жестокая боль не проходит.
Меж тобою и мною незримый любви призрак бродит,
Я сквозь стену готов в простыне проскользнуть.

Твоя мерзкая болезнь

Ты шагаешь взад-вперед,
Ног твоих следы целую.
Боль же, что в тебе живет,
На себя взять не могу я.
Если б знал, какой напев
Пели феи королевам,
В замках усыпляя всех,
Пой я голосом сирены.
Погрузил бы в забытье
Эту боль я осторожно.
Но увы! Ничем ее
Успокоить невозможно.
Так пусть стократ воспета мной,
Живущая в устах прекрасных,
Когда пером взмахну я властно,
Уснет, довольная судьбой.

Ненормально

Когда Жанно от боли сам не свой,
Он как цветок, под пламенем поникший,
Иль мечущийся в клетке зверь лесной,
Которому сейчас весь мир чужд остальной.
Пакт заключить готов я с чертом иль с Всевышним,
Чтоб снова увидать ожившим
Того, кто радость воплотил собой.

Осенний олень