Жизнь Антона Чехова

Посетил Антон и места, знакомые ему с начала восьмидесятых годов, когда еще малоопытным доктором он работал в больницах Звенигорода и Воскресенска. Двенадцатого июня, отослав Миролюбову рассказ «Невеста» (заново переписанный в корректуре), он побывал на заброшенной могиле доктора Успенского на звенигородском кладбище, затем гостил у Саввы Морозова в Новом Иерусалиме. Встречал старых друзей: когда-то бравый поручик Эдуард Тышко, теперь такой же больной, как и Антон, уже не мог обойтись без костылей. Не найдя в округе подходящего дома, Чеховы через две недели вернулись в Нару. Бабкино, где Антон провел с Киселевыми три дачных сезона, они объехали стороной, хотя воспоминания тех лет нашли отражение в «Вишневом саде». Киселев к тому времени разорился, и имение было выставлено на торги. Однако когда все пошло прахом, ему, при всей его никчемности, удалось, как и Гаеву, подыскать себе место в банке.

В Крыму Маша с нетерпением поджидала Антона и Ольгу, обещая вдоволь накормить их персиками и сливами из разросшегося сада. Шестого июля муж и жена выехали в Ялту, где вместе с Евгенией Яковлевной и Машей провели два месяца. Ольга установила мир и лад в отношениях с золовкой и свекровью: Антона ничего не должно было отвлекать от работы над новой пьесой. Третий сезон МХТа без Чехова в репертуаре мог оказаться для театра фатальным. Антон вплотную занялся пьесой еще в Наре, однако там его отвлекли поиски жилья, к тому же несколько страниц унесло ветром в сад, где они погибли в мокрой от дождя траве. Ольга держала коллег в курсе происходящего: 17 июля Немирович-Данченко писал ей из имения жены в Екатеринославе: «Я очень доволен, что Вы в Ялте». Станиславскому он сообщал спустя неделю: «Надо готовиться к тому, что Чехов опоздает. Хотя Ольга Леонардовна писала мне, что он, приехав в Крым, снова приступил к пьесе»[579]. Писалась пьеса туго: Антон объяснял свои скромные успехи «и леностью, и чудесной погодой, и трудностью сюжета». В конце июля Станиславский делился своим беспокойством с Ольгой: «Больше всего нас огорчает, что Антон Павлович не чувствует себя совсем хорошо и иногда раскисает. Не раз помянули все недобрым словом Остроумова. Он наврал и сбил хорошее настроение с Антона Павловича <…> Не думайте дурно о нас. Мы огорчаемся за самого Антона Павловича и его окружающих, а о пьесе же думаем совсем в другие минуты, когда волнуемся о судьбе театра»[580].

Незваных гостей Ольга отправляла восвояси. Лишь врачу Тихомирову разрешалось подолгу сидеть в чеховском доме. Поэту Лазаревскому сразу был дан укорот, и тот оставил в дневнике недовольную запись: «С ее [Книппер] приездом у них в доме всё и все напряжены»[581]. Маша тоже пожаловалась ему, что теперь к Антону ее «не пускают». Тем временем в МХТе начались репетиции, однако Ольге отпуск продлили до середины сентября, чтобы она, по ее собственному выражению, побыла «Цербером» при Антоне. Самочувствие у нее было великолепное: «Здоровья хоть отбавляй, кругла и черна стала <…> встаю в шесть часов утра <…> бегу купаться и плаваю много и порядком далеко. Ем, сплю и читаю и больше ни-ни», — уверяла она Станиславского. Антон под ее присмотром работал дни напролет и прерывался лишь тогда, когда чувствовал себя уж очень скверно. Ольга готовилась к новой роли в создающейся на ее глазах пьесе: «Уже обливаю ее слезами». Готовился к новой роли и Вишневский: Антон посадил его на диету.

Иные сомневались, что у Антона хватит сил продолжить писательский труд. Санин писал Лике 14 августа: «Тихомиров <…> показал мне последний портрет Чехова <…> Почти не узнал я прежнего Чехова. Очень мне больно было видеть карточку. <…> Но Книппер храбрится <…> А потом тут же спрашивает смущенно: „А разве вы… что-нибудь находите?“ Сама себе боится признаться».

В Ялте Ольге стало еще веселей, когда по ее протекции туда перебрался брат Константин. Пользуясь знакомством Чехова с Гариным-Михайловским, руководившим постройкой прибрежной железной дороги, она вытащила брата из «подлого Кавказа», к тому же вредного для его здоровья.