Жизнь Бальзака

Младший клерк выходил из дому рано, в пять утра. Он и другие клерки работали в большой, пыльной, душной комнате, где пахло едой и бумагой, где висели плакаты с объявлениями об аукционах и конфискации имущества. Окна были такие грязные, что лампы приходилось жечь до десяти утра.

Позже Бальзак много раз возвращался в ту комнату в своем творчестве. Она появляется в «Человеческой комедии» как своего рода батискаф, который каждый день опускался в мутнейшие воды социального моря. За иллюминаторами проплывали мрачные создания, не описанные нигде, кроме скучных судебных документов:

«Я видел, как в каморке умирал нищий отец, брошенный своими двумя дочерьми, которым он отдал восемьдесят тысяч ливров годовой ренты, видел, как сжигали завещания, видел, как матери разоряли своих детей, как мужья обворовывали своих жен, как жены медленно убивали своих мужей, пользуясь как смертоносным ядом их любовью, превращая их в безумцев или слабоумных, чтобы самим спокойно жить со своими возлюбленными. Видел женщин, прививавших своим законным детям такие наклонности, которые неминуемо приводят к гибели, чтобы передать состояние ребенку, прижитому от любовника… И право, все ужасы, которыми нас пугают в книгах романисты, бледнеют перед действительностью»¹¹⁶.

В данном случае речь ведет Дервиль, честный адвокат, чьим прообразом для Бальзака послужил Гийонне де Мервиль. Эти «ужасы» дают некоторое представление о том, что происходило в голове Бальзака, пока он переписывал документы под диктовку старшего клерка. На лекциях на факультете права ему растолковывали терминологию: мрачные слова, которые обозначали чудовищную правду. «Адюльтер» вызывал в воображении мрачную последовательность «слез, стыда, презрения, ужаса, тайных преступлений, кровавых войн и обезглавленных семей». Сам брак был непознанным континентом. «Позже, – пишет Бальзак в «Физиологии брака», – добравшись до самых цивилизованных берегов общества, автор понял, что суровость брачных законов почти повсеместно закалялась адюльтером. Он открыл, что количество незаконных союзов значительно превосходит число счастливых браков… Но, подобно камню, брошенному в середину озера, это наблюдение потерялось в бездне буйных мыслей автора»¹¹⁷.

Второй этап подготовки Бальзака проходил в том самом доме, где жили его родители. В апреле 1818 г. Бальзака устроили в контору друга и поверенного семьи Виктора Пассе. Наверное, Пассе – тот самый адвокат, которого Бальзак описывает как насекомое в обратном порядке: яркая молодая бабочка преображается из-за губительной работы в «куколку, окутанную саваном»¹¹⁸. У Пассе у него появилась возможность понять, что такое банкротство и продажа имущества. Его посылали положить деньги на счет или получить подписи на брачных контрактах. Труднее всего, говорит Бальзак, оставаться столпом добродетели в гнезде порока. Его юридическое образование было почти завершено: научившись составлять контракты, он научился, как их обходить. Но главное, он увидел внутреннюю сторону стольких домов, сколько другие не видят за всю жизнь. Как пишет Бальзак в своем очерке «Нотариус», после такой подготовки «молодому человеку трудно сохранить чистоту: он знает изнанку каждого крупного состояния, видит ужасную борьбу наследников над еще неостывшими трупами, человеческое сердце, сжатое Уголовным кодексом»¹¹⁹.

Знания, которые приобрел Бальзак, оказались не так полезны, как, возможно, надеялся его отец. Похоже, в те времена юристы стремились лишь расширить практику, но не служить своим клиентам. Истцов, которые приходили в контору Гийонне де Мервиля, ждало символическое приветствие. Когда они шли через двор, клерки сверху обстреливали их хлебными катышками. Когда посетители, войдя, искали стул, который им заботливо не предлагали, они становились мишенью для грубых шуток и розыгрышей. Через несколько лет Бальзак излагает свои советы в «Пособии для честных людей» на тему «как не быть обманутым мошенниками». Он предупреждает неудачливого читателя, что против юристов защиты нет, хотя и рекомендует вложить 300 франков в вино и трюфели (для клерков). «Нет ничего удивительного в том, что многие предпочитают оставаться бедными»¹²⁰.