Жизнь Бальзака

В новом 1815 г. Оноре отдали в пансион Лепитра, знакомого Бернара Франсуа. Пансион находился совсем недалеко от дома, и все же Оноре не стал приходящим учеником. Как в заведении Ганзера и Бёзлена, пансионеры Лепитра посещали коллеж (ранее лицей) Карла Великого. Неясно, почему Оноре не отдали в прежний пансион, ведь его директора также были друзьями родителей. Возможно, Бернар Франсуа поспешил засвидетельствовать верность новому режиму: Лепитр считался ярым монархистом.

Толстенький маленький человечек, косолапый, с костылем и явным недостатком для учителя – обладатель фамилии, которая в переводе означает «клоун», Лепитр принимал участие в заговоре 1792 г., целью которого было освобождение Марии-Антуанетты. Заговор провалился из-за Лепитра, который нечаянно переменил ход истории, по глупости потребовав, чтобы дофину дали «Телемака», пособие Фенелона для будущих монархов…⁹⁷ Когда в школу поступил Бальзак, Лепитра имел обыкновение хвастать, что у него те же недостатки, что и у нового короля: ожирение и косолапость. Бальзак мог бы напомнить, как он часто делает в своих произведениях, что другим общеизвестным недостатком Людовика XVIII была импотенция.

К несчастью для Лепитра и его кумира, с острова Эльба вернулся Наполеон. В марте он вошел в Париж, а затем двинулся в Бельгию. 18 июня 1815 г. произошло сражение при Ватерлоо. Когда победоносные союзники вступали в столицу Франции, костры наполеоновской страсти еще дымились. Несколько учеников из пансиона Лепитр, руководимые супругой директора, отправились строить баррикады в Венсенское предместье. Оноре почти наверняка был среди них. Лепитр ковылял позади, по Фобур-Сен-Антуан, выкрикивая угрозы.

Вскоре после тех событий, 29 сентября, Бальзак оставил школу. Ему вручили аттестат, в котором упоминалось о «прилежании и добронравии». Аттестат стал простой формальностью. Как сообщил Лепитр министерству образования в обычном для себя подобострастно-высокомерном письме, всех бонапартистов изгнали из пансиона – вместе с мятежной г-жой Лепитр.

Бонапартистские наклонности Бальзака являются сюрпризом для всех, кто входит в «Человеческую комедию» через большой портал предисловия 1842 г. где отстаиваются монархические принципы. Но противоречие здесь лишь кажущееся. Владения и судьба нескольких известных семейств были для Бальзака важнее, чем родословная правящей династии. Основное различие лежит в его отношении к образу Наполеона. Наполеон поднялся из низов и снабдил молодую нацию, которую до того осиротила революция, твердыми принципами. В 1815 г. его постигла судьба всех провидцев: «Проклятия сыплются на него градом в миг его поражения»⁹⁸. В каком-то смысле Наполеон был для Бальзака идеалом отца. Вот уж кто не предоставил бы г-же Бальзак полную свободу дома, не позволил ей превращать в капитал «спад отцовской власти», который начался с казни Людовика XVI. «Эта власть, которая когда-то тянулась до смерти отца, была единственным человеческим трибуналом, в котором судили за домашние преступления»⁹⁹.

Очень показательно, что на единственной странице из школьной тетради, которую сохранили сам Бальзак или его сестра, остался кусок из пьесы о Бруте, основателе Римской республики. Возможно, вдохновленный картиной Давида, Бальзак в пышных выражениях, напоминающих трагедию Корнеля, передает тирады жены Брута: стойкий республиканец и отец со стальными кулаками, Брут приговорил собственных сыновей к смерти за заговор с целью реставрации монархии¹⁰⁰.

Оноре, безусловно, пошли на пользу разносторонние интересы своего отца, который в тот период увлекался Китаем. «В пятнадцать лет я знал все, что только можно было, в теории, о Китае»¹⁰¹. Кроме того, Оноре видел: уносясь мыслями в Поднебесную империю и явно восхищаясь тем, как там уважали старших, Бернар Франсуа злостно пренебрегал собственным отцовским долгом. Кое-что от такой двойственности сохранилось в романе «Дело об опеке» (L’Interdiction), где жена подает в суд на маркиза д’Эспара за то, что тот пренебрег образованием детей, зато научил их нескольким диалектам китайского языка¹⁰². Кроме того, образ Бернара Франсуа ненадолго появляется в раннем романе «Жан Луи». Он изображен болтливым философом, который постоянно сомневается в существовании неоспоримых вещей. Он публикует памфлеты по целому ряду вопросов, в том числе «труд поистине выдающийся» – возможно, Оноре вспомнил слова своего отца, – в котором перечисляются «172 честных способа заполучить собственность других людей». До странности серьезный абзац в «Жане Луи» перебивает описание человека, который вначале кажется безвредным и даже симпатичным безумцем: «К великому сожалению, философия делает людей бездушными эгоистами. Ученый, предоставленный всецело своим книгам, не жалеет других… В его мире никакой реальности не существует; такой человек готов пожертвовать всем, лишь бы обрести истину. Он живет в окружении химер».

Бабушка Бальзака разделяла разумные взгляды своего внука и считала Бернара Франсуа «самым слабым человеком из всех, кого она знала, – если не сказать большего».