Жизнь Бенвенуто Челлини

Когда рассвело, страж разбудил меня и сказал: «О злополучный честный человек, теперь не время больше спать, потому что пришел тот, который должен сообщить тебе дурную весть». Тогда я сказал: «Чем скорее я выйду из этой мирской темницы, тем для меня будет лучше, тем более что я уверен, что душа моя спасена и что я умираю напрасно. Христос, славный и божественный, приобщает меня к своим ученикам и друзьям, которые, и он, и они, были умерщвлены напрасно; так же напрасно умерщвляюсь и я и свято благодарю за это Бога. Почему не входит тот, кто должен меня приговорить?» Страж тогда сказал: «Ему слишком жаль тебя, и он плачет». Тогда я окликнул его по имени, каковому имя было мессер Бенедетто да Кальи; я сказал: «Войдите, мой мессер Бенедетто, потому что я вполне готов и решился; мне гораздо больше славы умереть напрасно, чем если бы я умер по справедливости; войдите, прошу вас, и дайте мне священнослужителя, чтобы я мог сказать ему четыре слова; хоть этого не требуется, потому что мою святую исповедь я ее принес Господу моему Богу: но только, чтобы соблюсти то, что нам велит святая матерь церковь; потому что, хоть она и чинит мне эту злодейскую несправедливость, я чистосердечно ей прощаю. Так что входите, мой мессер Бенедетто, и кончайте со мной, пока чувства не начали мне изменять». Когда я сказал эти слова, этот достойный человек сказал стражу, чтобы он запер дверь, потому что без него не могла быть исполнена эта обязанность. Он отправился в дом к супруге синьора Пьерлуиджи, каковая была вместе с вышесказанной герцогиней; и, явясь к ним, этот человек сказал: «Светлейшая моя госпожа, соблаговолите, прошу вас ради Бога, послать сказать папе, чтобы он послал кого-нибудь другого объявить этот приговор Бенвенуто и исполнить эту мою обязанность, потому что я от нее отказываюсь и никогда больше не хочу ее исполнять». И с превеликим сокрушением, вздыхая, удалился. Герцогиня, которая тут же присутствовала, искажая лицо, сказала: «Вот оно, правосудие, которое отправляется в Риме наместником божиим! Герцог, покойный мой муж, очень любил этого человека за его качества и за его дарования и не хотел, чтобы он возвращался в Рим, очень дорожа им возле себя». И ушла прочь, ворча, со многими недовольными словами. Супруга синьора Пьерлуиджи, её звали синьора Иеролима, пошла к папе, и, бросившись на колени, при этом присутствовало несколько кардиналов, эта дама наговорила такого, что заставила папу покраснеть, каковой сказал: «Ради вас, мы его оставим, хоть мы никогда и не имели злых мыслей против него». Эти слова, папа их сказал, потому что он был в присутствии этих кардиналов, каковые слышали слова, которые сказала эта удивительная и смелая дама. Я был в превеликом беспокойстве, и сердце у меня билось непрерывно. Также были в беспокойстве все те люди, которые были назначены для этой недоброй обязанности, пока не настал обеденный час; в каковой час всякий человек пошел по другим своим делам, так что мне принесли обедать; поэтому, удивясь, я сказал: «Здесь возмогла больше правда, нежели зловредность небесных влияний; и я молю Бога, если на то будет его воля, чтобы он избавил меня от этой ярости». Я начал есть и, как я сперва возымел решимость на мою великую беду, так теперь я возымел надежду на мое великое счастие. Я спокойно пообедал; так я оставался, никого не видя и не слыша, до часа ночи. В этот час явился барджелл с доброй частью своей челяди, каковой посадил меня опять на тот самый стул, на котором накануне вечером он меня принес в это место, и оттуда, со многими ласковыми словами, мне, чтобы я не беспокоился, а своим стражникам велел заботиться о том, чтобы не ушибить мне эту ногу, которая у меня была сломана, как зеницу ока. Так они и сделали и отнесли меня в замок, откуда я ушел; и когда мы очутились высоко в башне, где дворик, там они меня оставили на время.

CXVII