Жизнь без конца и начала

Борис Григорьевич почти уверен, что она тоже слышит голоса своих бабушек и дедушек, общается с ними на какой-то заповедной территории, как и он со своими. И они зовут ее, окликают из дальнего далёка — бабука, бабуся, бабушка Маргоша, дедушка Миша, Зоя, Зося, Зинуля, Ниночка и Колюня-Галюня, им есть что рассказать ей. Они выбрали ее, значит, она нужна им, а они ей.

Он-то знает, как это все непросто — трудно расстаться с ними, трудно спорить и невозможно забыть.

Геня и Нешка разыскали воронку только после войны, но похоронить никого не дали. Не положено — был ответ. А почему? — спросить было не у кого. Потом воронку засыпали и построили новое депо. А они все лежат там. Но говорил же прадед Борух: нет никаких преград.

Вот Галюня и пошла им навстречу, по тому пути, который был им знаком. Может, ей правда передалось бабусино предсмертное благословение, увидела ее руку, перекрестившую всех перед смертью, и пошла вперед по узелкам памяти, как по вешкам. И услышала, как ее еврейская бабушка Нешка, строго соблюдавшая все заповеди, сказала своей невестке гойке: «Бог един, доченька. Един для всех».

И Галюня связала узелком концы оборванных нитей, повторяя: перегородки есть только на земле, до Бога они не доходят. Бог един для всех.

Умничка, Ксенечка, умничка, Галюня, доченька.

Он никак не привыкнет называть детей новыми именами: все Галюня и Колюня. Они вместе составили родословную семьи по отцовской и материнской линии, права была Геня, когда все рассказывала дочке. Он видит, как сидят они голова к голове и что-то поправляют на схеме, дописывают, уточняют, лица сосредоточенные и вдохновенные. А Галюня похожа одновременно и на Нешку, и на бабусю — все три ямочки унаследовала. У Галюни-маленькой тоже были ямочки. Дивны дела твои, Господи.

Сейчас родословная в рамке под стеклом висит в доме Колюни-Аарона. Семья у него большая, как принято у иудеев. И всем нашлось место и в рамке под стеклом, и за праздничным столом.

Только Борис Григорьевич не всех сразу узнал, многие выросли, изменились, кое-кого вообще видел впервые. У него теперь восемь внуков — Борух, Бенчик, Нешка, Лазарь, Хава, и еще трое — Фаня, Меир и Йорам. Колюня-Аарон и Шурочка-Шира взяли детей на воспитание после теракта, в котором погибли их родители — остались на дне воронки на месте взрыва рейсового автобуса в Иерусалиме.

Фанюша влюбится в Лазаря, они поженятся и у них родится дочка Нешка, которая выйдет замуж за Боруха, сына Йорама и Хавы, и они родят сына Исроэля, который возьмет в жены Рахиль и будет у них пятеро детей — близнецы Шуламит и Амос и три мальчика Зеев-Вольф, Эфраим и Менаше…

Борис Григорьевич с удовлетворением отметил, что их семейное древо растет вширь и ввысь. И это еще не предел, подумал он, глядя по сторонам.

К нему подбежал маленький мальчик, толкнул в бок кулачком и спросил:

— Ты знаешь, кто я?

— Боже мой! Что за вопрос? Или я знаю своего правнука? А как же!

Он ответил точно так же, как когда-то прадед Борух ответил ему и поцеловал мальчонку в обе щеки, кожа была нежная и пахла молодым инжиром.

Мальчонка вырвался, отскочил в сторону и спросил:

— Тебя как зовут?

— Борух.

— И меня Борух. А ты как сюда попал? — спросил подозрительно.

— Мальчик мой, я был здесь всегда и буду всегда, и я, и мой прадед Борух, и твои правнуки…

— У меня нет правнуков.

— Будут обязательно…

— Мы живем в Бейт-Арье, а ты где?

— Это не имеет значения, мы всегда будем рядом.

Подбежали другие дети, окружили его, показывали на него пальцами:

— Саба, саба! Мацхик! Ха-ха-ха!

Они смеялись, наперебой о чем-то спрашивали его, он отвечал. Потом подошли взрослые, он отыскал глазами Геню, она улыбнулась ему и пошла навстречу.

Хорошая большая дружная семья, с удовлетворением подумал он. Семейка. Мишпуха.

Жаль, что он уже не с ними.

Он строит свой дом на вершине холма.

Душа давно тосковала по простору и уединению. Здесь не было ни одного дома, и он выбрал именно это место. Солнце палило нещадно, кожа его высохла и поскрипывала как пергамент, и волосы шелестели как сухая трава под порывами ветра. Дом, который он построил, был небольшим, но он радовался, что построил его сам на том месте, где давно хотел жить, — в горах Иудейских под лазурно-голубым небом. На Святой Земле, земле праотцев. Бейт-Лев назвал он свой дом — Дом Сердца.

Каждый вечер, сидя на лавочке возле своего дома, он благословлял тот день и час, когда пришел сюда и возносил благодарение Богу: Благословен Господь Бог наш, Владыка Вселенной, по слову которого на смену дню приходит вечер, открываются врата небесные и следуют одно за другим времена года, сменяются эпохи, перемещаются по небосводу светила… Благословен Господь, по воле Которого на смену дню приходит вечер.