Жизнь Будды

Впрочем, одно из этих сказаний передает, что Сакиа-муни вскоре после прибытия в Раджагриху узнал, что отец его находится при смерти и, предчувствуя близкую кончину, выразил желание видеть сына. Сакиа-муни, все еще сохранивший нежную привязанность к своему отцу, несмотря на долгую разлуку, поспешил отправиться в Капилавасту, покинутый им двенадцать лет назад. Он застал отца уже на смертном одре. Жители города и окрестных селений, пораженные грозившей им потерей, толпились у ворот царского дворца, и когда Сакиа-муни вошел в город, то прежде чем достичь дворца, ему пришлось пробиваться сквозь тесную толпу людей, бывших некогда его подданными. Многие из них, узнавшие царевича, не могли воздержаться от слез, видя его в нищенском одеянии. С трудом проникнув во внутренние покои дворца, все обитатели которого были в большом смятении, Сакиа-муни подошел к умирающему. Царь слабым голосом приветствовал сына и просил, чтобы Сакиа-муни прикоснулся рукой к его пылающей голове. Сакиа-муни высвободил руку из-под плаща и, приложив ее к пылающему лихорадочным жаром лбу больного, держал ее в таком положении до тех пор, пока тот не умер. Пока умирающий находился еще в полной памяти, Сакиа-муни в утешение ему говорил о высоких истинах избавления от страданий. Сакиа-муни пробыл в Капилавасту все время, пока длились похоронные церемонии. Когда труп усопшего был возложен на костер, Сакиа-муни сам подложил огонь и по окончании сожжения сказал: «Ничего нет вечного на земле, ничего нет твердого, жизнь проходит, как призрак, как обманчивое видение».

Затем он покинул Капилавасту.

Буддийские сказания утверждают, что жизнь Сакиа-муни протекала спокойно, что он беспрепятственно рассеивал в стране семена своего спасительного учения.

Но с этим нельзя согласиться. Существуют некоторые факты, показывающие, что жизнь его была полна тревог и огорчений, и что только его личный характер и приобретенные им из среды царей и вельмож могущественные покровители ограждали его честь и безопасность. Благодаря им и своей необыкновенной доброте он благополучно прошел сквозь все испытания. Сакиа-муни так говорил о людях, относившихся к нему враждебно: «Человека, причиняющего мне вред, я поставлю под защиту моей незлопамятной любви, и чем более зла он мне наносит, тем более добра я ему окажу».

Мы уже упоминали, что с первого года учительской деятельности Сакиа-муни ему начал покровительствовать царь Бимбисара. Царь Косалы Прасенаджати также был сторонником Сакиа-муни, и столица Косалы Сравасти являлась в северной части реки Ганга центром и очагом нового учения, подобно тому как Раджагриха в ее южной части. В окрестностях г. Сравасти находилась роща Джетавана, подаренная Сакиа-муни купцом Анатгапиндикой. Джетавана была любимым местопребыванием Сакиа-муни; здесь он чаще всего проводил сезон дождей.

Кроме этих царей сказания упоминают имена еще некоторых царей Индии, но мы не будем их здесь приводить; ограничимся указанием, что Сакиа-муни пользовался у этих царей большим уважением и почетом.

Тем не менее покровительство сильных мира сего не спасло Сакиа-муни от преследований его врагов.

Сакиа-муни уже при первом своем вступлении на арену учительской деятельности был встречен недружелюбно со стороны представителей браманизма и разных философских школ, подвизавшихся на том же поприще. Когда же он стал во главе многочисленных учеников и приобрел сильных покровителей, недружелюбное отношение к новому философу обратилось в открытую вражду. Мотивы вражды были очень разнообразны, здесь играли роль и принципы нового учения, поражавшие своею оригинальностью и новизною, и опасения потерять своих последователей, и, наконец, то обстоятельство, что Сакиа-муни, хорошо изучивший нравы и обычаи большинства этих философов во время отшельнической жизни, относился к ним с величайшим презрением.

Антагонистами, оспаривавшими начала учения Сакиа-муни, являлись большею частью представители эпикурейской школы Локаятика и некоторых других философских школ. Первые защищали самослучайность, вторые — преимущественно неизменность души в человеке и в мире. Сакиа-муни часто вступал в спор и большею частью оставался победителем. Легенды повествуют, что однажды в г. Сравасти Сакиа-муни вступил в диспут с целою полудюжиною «святых кающихся», отличавшихся своею мудростью. После долгого и горячего спора Сакиа-муни опровергнул все доводы своих противников; главный из них, добавляют легенды, в досаде на неудачный исход диспута, покончил жизнь самоубийством.

Но одним диспутом дело не ограничивалось, антагонисты Сакиа-муни прибегали и к интригам в надежде уничтожить соперника. Благодаря этим интригам, некоторыми царями были изданы грозные эдикты, направленные против нового учения. Интригам же браманов приписываются легендами и исключения из браманской касты тех ее членов, которые ходили слушать поучения Сакиа-муни.