Жизнь человеческая

Мама очень любила живые цветы в комнатах. Подснежники стояли долго, но в конце концов все же увядали. Это никого не огорчало. Их выбрасывали и ставили новые. Тогда еще подснежники не были занесены в «Красную книгу». Тогда еще никто и помыслить не мог, что пройдет всего полвека, и появится опасность исчезновения отдельных видов растений и животных. Человечество ведет себя как неразумные дети, которые ломают игрушку, чтобы посмотреть, что у нее внутри.

Мы с братом не ходили в детский сад. Наша мама не работала, а занималась нашим воспитанием и домашним хозяйством. Но однажды, когда мне было лет пять, нас, неорганизованных детей, пригласили на новогодний праздник в детский сад. Там было очень весело: дети пели, плясали, рассказывали стихи. Мы тоже рассказали какие-то стихи, и нам дали подарки: брату досталось ружье, а мне – кукла. Кукла была небольшая, с тряпичным туловищем, руками и ногами, с пришитой гуттаперчевой головой. Как и положено кукле, на ней была синяя юбка с белой кофточкой и красный галстук. Кукла была пионеркой.

Мне не очень-то нравилось играть в куклы, меня больше тянуло на улицу, где было много ребят и много забав. Но была зима, холодно, и мы сидели дома. Очень мне захотелось пострелять резиновыми пробками, которые при выстреле вылетали и присасывались к стене или потолку. Ося милостиво разрешил мне пострелять, но только при условии, что я ему позволю посмотреть, что у моей куклы внутри. Нам казалось, что у куклы в животе то же, что и у нас. Любопытство было велико. Брат взял ножницы и вспорол кукле живот. Каков же был мой ужас, когда оттуда посыпались опилки! Я разревелась. Прибежала мама и сначала, как обычно, накричала на брата, а потом взяла иголку с ниткой и зашила «рану». С тех пор это была моя любимая кукла, и, кажется, единственная.

Жаль, что в природе нельзя зашить прорехи и вернуть к жизни исчезающий мир – «души очарованье».

Самым примечательным местом в Опочке был Вал, овеянный легендами и тайнами прошлого. С XVIII века Вал стал местом увеселения опочан. В праздничные дни на Валу играл духовой оркестр, вспыхивали и рассыпались фейерверки; на открытой сцене-раковине в котловине Вала или в закрытом летнем театре, в нижней части Вала, заезжие актеры давали гастроли. Чаще других приезжал к нам на летний сезон театр из Петрозаводска, где играл известный актер-трагик Чаплыгин и красавица-прима Лидарская. Много лет спустя я была в Петрозаводске в командировке и увидела там стоящий у театра памятник Чаплыгину. Я как будто вернулась в чудесную и удивительную страну детства. Не стало актера – не стало человека – осталась память.

Мы очень любили подражать актерам, устраивали всевозможные представления. Подмостки из досок укладывались на перекладины крыльца или ворот. Приглашались все соседи и даже раздавались «билеты».

Наши родители были молоды. У них была шумная, веселая, беззаботная компания. Душой этой компании была Антонина Соколовская, семья которой в конце 20-х годов занимала флигель во дворе. Муж Антонины был тихий, скромный человек, у них были две девочки: Лена – наша ровесница и Лида двух-трех лет. Обычно собирались у Антонины в складчину, танцевали, пели, играли в фанты, в карты, флиртовали с чужими женами и мужьями. Часто устраивали пикники. У Антонины были какие-то родственники на хуторе, недалеко от города. У них был сарай с сеновалом, на котором и дети, и взрослые очень любили валяться. Сено было свежее, душистое, перевязанное в отдельные кипы. Домой возвращались поздно ночью, при лунном свете. Антонина везла меня и Лиду в коляске, плетенной из белых ивовых прутьев. Я смотрела на луну, и мне казалось, что она катится меж прозрачных облаков за нами следом. Было тепло и тихо. Слышно было только громкое кваканье лягушек в придорожных канавах.

Однажды наутро после воскресного пикника отец, обшарив все карманы, обнаружил пропажу ключей от банка и от всех сейфов. Пришлось срочно «лететь» на хутор. К счастью, ключи нашлись в сене. И все обошлось благополучно. Но отец страшно перенервничал.

Антонина была большая выдумщица. Собрав всех детей, она развлекала нас шутками, придумывала потешные прозвища: «Фаня – топи баню, Евсей – горох сей, Леночка – пеночка, Осик – курносый носик». Себя она называла Антонина – обкаканная штанина.

Но вскоре муж Антонины заболел, у него пошла горлом кровь, и его увезли в больницу. Туберкулезом заболела и красавица-жена комиссара полка Кругликова. Прекратились складчины. Кружок любителей повеселиться распался. «Картежники» еще иногда собирались на чашку чая с вареньем и пирогами у нашей мамы. Приходили какие-то пожилые женщины, любительницы «девятого вала». Приходили Волкова и Медведева – «старосветские помещицы», а точнее – бывшие мещанки. Папа любил играть в преферанс. Играли иногда целыми ночами в папиросном дыму. Папа умудрялся проиграть всю получку, которую тогда платили по субботам. Мама очень расстраивалась и даже плакала: «На что мы будем жить?» Одалживали, конечно, а потом опять играли.