Жизнь человека

Я высунулся, бледный, из машины.
На повороте воздуху глотнуть.
Терялись исполинские вершины,
В разрыв небес ушедшие по грудь.

Соединеньем сумрака и мрака

Меж скалами клубились облака.
Под ними, как промокшая собака,
Отряхивалась горная река.

Грузинский мотив

Здесь не привычны к отчеству,
Как в юные года.
Я рад безмерно обществу,
Опять попал куда.

Друзей любимых облику

(Пусть каждый стал седой),
Своей судьбе, что об руку
Проходит с их судьбой.

Во Франции и в Англии

Бывал я, как и ты.
Но здесь раскрыл Евангелие
От Гии и Хуты.

Здесь пребывает в нежности,

Не молод, но не стар,
Владелец хмурой внешности —
Мой добрый брат Отар[2].

Здесь под окошком Грузия,

И в горле сладкий ком.
Счастливая контузия
Застольем и стихом.

Почтальон под дождем

Дождь. Почтальон под дождем.
Вряд ли почувствуешь зависть.
Холодно в поле пустом,
Где он идет, оскальзаясь.

Дождь. Почтальон под дождем.

Сумка промокла до нитки.
Может быть, зря его ждем
Мы под зонтом у калитки.

Уход

Сквозь новые внезапные заботы,
Сквозь многие возникшие дела —
Вдохнула ощущение свободы
И голову бесстрашно подняла:

Дорога, уносящая отлого,

Дома и перелески без конца.
И белый след как будто от ожога
На месте обручального кольца.

Твердость

Не умолкли в мире трубы,
Не окончены труды.
И скажу, что ваши губы
Недостаточно тверды

Для того, чтобы, ликуя,

Песни петь среди ветров.
А еще — для поцелуя.
А еще — для жестких слов.

«Над золотыми дальними прудами…»

Над золотыми дальними прудами
Старухи древние с обвисшими грудями

Не укрываются средь зарослей густых,

Сам испугаешься, едва увидев их.

Неужто были юны и пугливы

И их влекли любовные порывы?

Материал давно забытых глав

Природой приготовлен в переплав.

Исчезновенье корабля

С огромного материка,
Не соблюдая должной квоты,
Выносит мощная река
Свои накопленные воды.

Так сочетаются они

И океанское теченье,
Что корабельные огни
Теряют всякое значенье.

Разверзшийся водоворот,

Километровая воронка.
И — все!..
И даже похоронка
Не постучится у ворот.

Опять в сиянии дневном

Волна качается упруго.
Ни шлюпки, брошенной вверх дном,
И ни спасательного круга.

Ни краткого сигнала SOS,

Услышанного на мгновенье.
Ни вскрика слабого, ни слез,
А лишь само исчезновенье.

«До волны завалился трубой…»

До волны завалился трубой
Затонувший близ берега траулер.
Меж камнями клубится прибой,
И пейзаж этот мрачен и траурен.

Тучи низкие ходко идут.

Слишком призрачно благополучие.
Потому-то сквозь скрежет и гуд
Верить хочется все-таки в лучшее.

Отец и сын