Жизнь человека

Что в моих карманах? Как всегда:
Перочинный ножик,
Папиросы «Красная звезда» —
После козьих ножек.

От холодной комнатенки ключ,
От стипендии остаток.
Взгляд еще подчеркнуто колюч,
А на шее след от скаток.

Что в карманах? Нежные слова
В тех твоих записках.
Жизнь гудит, входя в свои права,
Нас почти затискав.

Что ты, жизнь, еще в дальнейшем дашь
В громе пятилеток?
Книжку записную, карандаш,
Трубочку таблеток?

Футбол сорок восьмого года

«Динамо», как священная гора,
Уже курилось. Приближалось дело.
Милиция едва ли не с утра
В скрипучих седлах намертво сидела.
Я плыл внутри качавшихся лавин,
В их центре, величавом и суровом.
Звучали, как Качалов и Москвин,
Здесь имена Федотова с Бобровым.
Вминаясь на трибунную скамью,
Держал печаль и радость наготове,
Открыто продолжая жизнь свою
Лишь на такой естественной основе.
…Как замерли динамовцы тогда! —
Когда Иван забил в свои ворота[1].
(Теперь бы целовались без стыда.
Теперь другая выросла порода.)
Среди недоуменной тишины,
Которая и впрямь была немая,
Как отошли они, поражены,
Случившегося ужас понимая!
Не только гол всесильного Бобра
И с ним столь справедливое спасенье,
Но хмурый свет тогдашнего добра
Окрашивают это потрясенье.

Балет

Тонкой белой птицею,
Словно вся в снегу,
С ходу — в репетицию
— Сделаю! Смогу!

Главное заклятие,
Вечное, одно.
Раннее занятие.
Зимнее окно.

Их преподаватели
Старые стройны,
Чем-то их привадили…
Глянь со стороны:

Лебедята ранние —
Что-то вроде цапель.
Поутру собрание.
Вечером спектакль.

Ремонт лифта

Опять ремонтируют лифт,
Под крышу загнали кабину.
А жизнь подниматься велит,
Кряхтя и смиряя обиду.

И вот поднимаемся мы.
В проулках прохожие редки.
Глухое движение тьмы
За окнами лестничной клетки.

Проспекты уходят во тьму,
К окраинам, за кольцевую.
Давай твою сумку возьму,
Давай я тебя поцелую.

Опять ремонтируют лифт.
Короткий привал на площадке
Скопления кленов и лип
За смутными стеклами шатки

Два-три отдаленных огня.
Трамвай, проносящийся с воем
Давай обопрись на меня,—
От этого легче обоим.

Электричество

Электричество копится в нас,
И при каждом движении резком
Нам одежда привычная враз
Отвечает таинственным треском.

Через голову свитер тяну.
Мышцы близкому отдыху рады.
И опять — на секунду одну —
В полутьме возникают разряды.

В руку женщина гребень взяла
И расчесывать волосы села.
О как искорка эта светла,
Что под гребнем видна то и дело!

В мире людям хватает забот.
Мне приятель сказал ненароком:
От стальных его новых зубов
Жжет язык притаившимся током.

Все на свете случается в срок.
Отмахнуться — затея пустая.
Электричество копится впрок,—
Как усталость, всю жизнь нарастая.

Коршун