Жизнь Давида

«И донесли Давиду, чту сделала Рицпа, дочь Айя, наложница Саула. И пошел Давид и взял кости Саула и кости Ионафана, сына его, у жителей Иависа Галаадского, которые тайно взяли их с площади Беф-Сана, где они были повешены Филистимлянами, когда убили Филистимляне Саула на Гелвуе. И перенес он оттуда кости Саула и кости Ионафана, сына его; и собрали кости повешенных. И похоронили кости Саула и Ионафана, сына его, в земле Вениаминовой, в Цела, во гробе Киса, отца его. И сделали все, что повелел царь, и умилостивился Бог над страною после того» (II Цар. 21, 11–14).

VII. ТЫ — ТОТ ЧЕЛОВЕК

В стихе, непосредственно следующем за описанием скорби Рицпы, как раз после того, как Давид отвечает на ее бдение захоронением костей представителей дома Саула — останков Саула и Ионафана и семерых сыновей и внуков царя, отданных им Гаваонитянам на казнь, чтобы остановить затяжной голод, — повествование делает еще один неожиданный поворот:

«И открылась снова война между Филистимлянами и Израильтянами. И вышел Давид и слуги его с ним, и воевали с Филистимлянами; и Давид утомился» (II Цар. 21, 15).

Давид «утомился»? Древнееврейское слово vaya'af (וייעף) в Библии короля Иакова переводится как «fainted» («ослабел»). Новая исправленная версия передает это место так: «and David grew weary» («И Давид стал утомляться»), что еще поразительнее, чем «ослабел»: это воплощение мужественности и энергии в принципе может «ослабеть», к примеру, от какой-нибудь недоброкачественной пищи; но утомиться — это совсем не похоже на знакомого нам неугомонного юношу и мужчину, стремительного и смертоносного поэта-воина, который то сражается, то скрывается, то поет.

Правда, в этой точке своей жизни Давид действительно не похож на прежнего Давида. И как будто специально для того, чтобы подчеркнуть это, повествование напоминает о самом начале, о филистимском гиганте Голиафе. Стих продолжается:

«…и Давид утомился. Тогда Иесвий, один из потомков Рефаимов, у которого копье было весом в триста сиклей меди и который опоясан был новым мечом, хотел поразить Давида» (II Цар. 21, 15–16). Версия Библии короля Иакова: «And Ishbibenob, which was of the sons of the giant, the weight of whose spear weighed three hundred shekels of brass in weight, he being girded with a new sword, thought to have slain David».

Трудно сказать, насколько умышленно тройное повторение слова «weight» («тяжесть», «влияние») в английском тексте (этого нет в древнееврейском оригинале), в именной и глагольной форме; показательна сама тяжеловесная синтаксическая конструкция в строках, противопоставленных слабости Давида, который некогда легко убегал от разгневанного и неподвижного Голиафа, и пятки еврейского юноши мелькали со скоростью пращи. Теперь другой великан, из другого поколения, хочет поразить ослабевшего или мучающегося от головокружений Давида. Но Авесса, брат Иоава, — человек из того семейства, которому Давид пообещал в каждом поколении хотя бы одного больного, или безумного, или немощного, или голодного в проклятии, наложенном за убийство военачальника Авенира, — так вот, Авесса, брат Иоава и быстроногого Асаила, убитого Авениром и отмщенного Иоавом, пришел на помощь Давиду:

«Но ему помог Авесса, сын Саруин, и поразил Филистимлянина и умертвил его» (II Цар. 21, 17).

А следующие слова свидетельствуют о том, насколько другим стал Давид, спасенный от покушения великана, — его жизнь изменилась вместе с его статусом, согласно которому список жен и наложниц, взятых с политическими целями или ради отдохновения, расширился до предела:

«Тогда люди Давидовы поклялись, говоря: не выйдешь ты больше с нами на войну, чтобы не угас светильник Израиля» (II Цар. 21, 17).

Итак, Давид-царь — это уже не Давид-воитель, он теперь не только царь Израиля, но еще и светильник Израиля — светоч, которым нельзя рисковать. Трансформация Давида, по сути, похожа на трансформацию любого взрослеющего человека, но, кроме того, изменения, которые претерпел царь, сродни превращению Иакова в Израиля или Амалика-человека в Амалика-народ; здесь в какой-то мере кроется смысл строк, повествующих о крайне некрасивой истории Давида и Урии. Цари — просто цари, а не светильники — движутся дальше, но Давид медлит:

«Через год, в то время, когда выходят цари [в походы], Давид послал Иоава и слуг своих с ним и всех Израильтян; и они поразили Аммонитян и осадили Равву; Давид же оставался в Иерусалиме. Однажды под вечер Давид, встав с постели, прогуливался на кровле царского дома и увидел с кровли купающуюся женщину; а та женщина была очень красива» (II Цар. 11, 1–2).