Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944

В Вене мы наслаждались лучшей музыкой, классической и не только. Среди последней я имею в виду прежде всего оперетты Франца Легара. За его успехами я следил с большим интересом, так как он в течение трех лет был капельмейстером оркестра военно-морского флота. Во время моей холостяцкой жизни в Пуле он часто навещал меня, чтобы сыграть свои произведения или аккомпанировать моему пению. Я помню о тех больших надеждах, что он возлагал на свою первую оперу «Кукушка». Он испытал разочарование, так как порыв к сочинительству не встретил понимания со стороны его начальства, и он был смещен со своей должности. Премьера его первого произведения закончилась провалом. Оба этих события были предвестниками удачной карьеры музыканта. Теперь Франц Легар мог полностью посвятить себя творчеству. Его талант раскрылся в опереттах, сделавших его известным всему миру. Мы часто встречались с ним в Бад-Ишле, где он купил себе виллу на берегу Трауна. Там он был по-настоящему счастлив. Легар приобрел виллу со всей обстановкой, и на ее приобретение частично пошли деньги, которые он выручил от продажи обнаруженных на чердаке старинных картин и гравюр. В память о старых днях Легар посвятил мне замечательный парадный марш.

Вена была известна не только оперой, но и своим театром. Я видел игру актера Йозефа Кайнца и, конечно, Вильбранд-Баудиус, игравшей на сцене Императорского театра в возрасте 90 лет. У нас также была возможность посещать известные музеи города.

Это был довольно редкий случай, когда морской офицер имел возможность быть постоянно рядом с семьей и жить в таких прекрасных условиях. Мы наняли гувернантку для наших четырех детей. Их учили, как того требовала венгерская образовательная система. С ними занимались братья-августинцы, которые были кандидатами в епископы. Один из них, магистр Луттор, много лет работал в нашей миссии в Ватикане; второй, Чапик, стал архиепископом Эгера. В конце учебного года мы взяли наших детей в Пресбург (Братиславу), где они сдали экзамены и получили об этом свидетельство.

После нашего возвращения я встретился с генералом графом Лоньяи, командиром венгерской лейб-гвардии, который начал расспрашивать меня о моей семье. Меня переполняла отцовская гордость, когда я рассказал ему об отличных результатах пресбургских экзаменов.

«Да, мне это известно, – сказал он. – Эти первые экзамены заставляют задуматься, какое будущее ждет молодого гения. Пост министра иностранных дел? Возможно, что-либо более серьезное? И потом он поступает в среднюю школу, и вы идете к директору и спрашиваете: „Скажите мне честно, мой ребенок идиот?“ И получаете ответ: „Ну что вы. Дела обстоят не так плохо…“»

Граф Паар был известен как мастерский рассказчик различных историй и анекдотов. С ним время пролетало незаметно, когда мы приходили на службу рано утром, и нужно было ждать, когда часы пробьют девять. Каждый раз он начинал почти с одной и той же фразы: «Разве я вам об этом не рассказывал?» И я так же неизменно отвечал: «Нет, я об этом не слышал». Так бывает со стариками, что приходится выслушивать их истории по множеству раз. Многие из них запомнились мне дословно, и я могу пересказать их и сейчас. Как, например, историю о визите его величества в Париж после того, как император Наполеон III посетил нашу страну. Был устроен торжественный парад, который возглавлял представительный генерал. Когда солдаты проходили перед нашим императором, стоявшим рядом с императрицей Евгенией, они проорали в тысячу глоток: «Да здравствует император!» Конь генерала встал на дыбы, и наездник, держа саблю в вытянутой руке, вылетел из седла и, описав в воздухе окружность, упал на землю. Возмущенный и одновременно готовый рассмеяться Наполеон III обратился к Паару: «Теперь императрица подарит ему нового коня, ведь она думает, что все дело в нем. Но вы увидите, что он упадет снова опять в то же самое время и на том же самом месте».

В Венгрии не было принято подобным образом встречать императора. Я слышал похожее приветствие в Турции. Когда перед войсками появлялся султан, раздавалось громкое «Чокъ яша падишах!», что можно было перевести как «Да здравствует правитель!».