Жизнь Джейн Остин

Как уже упоминалось, семейство Остин содержало школу для мальчиков. Когда маленькую Джейн, закаленную жизнью в деревенском доме на грязной немощеной улице, привезли обратно в пасторский дом, она оказалась в еще более шумном месте, среди множества мальчишек — четверых своих братьев и родительских учеников, старшему из которых исполнилось пятнадцать. Их было слышно повсюду — и в доме, и снаружи; их болтовня и их интересы царили за завтраком и обедом. Ученики прибывали дважды в год, в феврале и в конце августа, и дважды в год покидали дом, на рождественские каникулы и в июне: год в школе мистера Остина делился надвое, как и в привилегированных мужских частных школах.

Некоторые из учеников были сыновьями местных сквайров, другие приезжали издалека — в первый раз их привозили родители, а затем, когда они уже знали дорогу, их просто сажали в почтовую карету, которая делала остановку на главной дороге у постоялого двора «Дин Гейт». Оставшиеся полмили вниз по холму они проходили пешком. Тяжелые сундуки с вещами — а также, возможно, любимой книжкой и домашним пирогом — прибывали отдельно, их доставляли на телеге к самой двери дома, а потом заносили на верхний этаж. Дженни с любопытством наблюдала за всем этим, а Кэсс разъясняла сестренке, что к чему.

В доме, полном мальчиков, без конца слышался шум, топот по лестнице, хлопанье дверей, крики и смех из мансардных комнат, где они спали, хихиканье и тяжелые вздохи из гостиной, где они готовили уроки. Им было позволено смотреть в микроскоп и изучать большой глобус в кабинете мистера Остина, но в основном они занимались латынью: грамматикой, чтением и переводом, а наиболее одаренные, такие как старший сын Остинов Джеймс, еще и греческим. Эдвард и Генри тоже посещали уроки, а Фрэнк был еще слишком мал, он и Кэсси пока учили алфавит под руководством матери. Так что Дженни была предоставлена самой себе и на нее никто не обращал особого внимания, кроме Кэсс — ее «маленькой мамы».

Действительно, дел у миссис Остин было невпроворот. Ей надо было присмотреть за работой в огороде, на птичнике, на маслобойне, за приготовлением пищи для стольких прожорливых мальчишек, да еще проследить, чтобы все они были умыты и обстираны. Девять рубашек, семь пар чулок, две пары бридж, семь носовых платков, два ночных колпака и всего лишь одно полотенце — таков был обычный список вещей ученика. (Никаких ночных рубах, да мальчики прекрасно обходились и без них — спали нагишом или в своих обычных рубашках.) Кроме того, миссис Остин должна была следить за порядком в переполненном доме.

Учеников было не так уж много, так что школа Остинов больше походила на большую семью, чем на образовательное учреждение. В свободное от уроков время у девочек Остин словно бы прибавлялось братьев, которые возились и играли с ними. Игра, которую очень любили в то время в сельских домах, выглядела так: девочки садились на верхней ступеньке лестницы на плотную скатерть, а мальчики брались за углы скатерти и стаскивали их вниз. Можно себе представить, какая куча-мала возникала и сколько было радости и смеха. Играли и в прятки, и в жмурки, а еще в Стивентоне бывали танцы, в которых иногда участвовали даже самые младшие. Летом играли в крикет, а зимой мальчишки могли наблюдать за началом охоты и пробежать пару миль за взрослыми охотниками. Иногда по их просьбе Джеймс взбирался на дерево, чтобы согнать оттуда куницу, сбивавшую гончих с лисьего следа.

Некоторые из мальчиков стали друзьями младших Остинов на всю жизнь, среди них четыре брата Фаул из Кинтбери в графстве Беркшир — Фулвор-Крэйвен, Том, Уильям и Чарльз, сыновья однокашника мистера Остина по Оксфорду, — они были ровесниками старших мальчиков Остин.

О том, что за жизнерадостная атмосфера царила в школе, говорит стихотворение, написанное миссис Остин. Она отправила его одному из учеников, сыну беркширского баронета Гилберту Исту, который после Рождества задержался дома дольше, чем полагалось, наслаждаясь танцевальным сезоном. Она призывала его вернуться в «Дом Знаний», где, как она пишет, «Что ни день, то урок, И для игр есть свой срок».

     О Виргилии мы
     Вам поведать должны,
И рассказ сей весьма интересен;
     Ты не слышал начало,
     Но осталось немало —
Шесть томов удивительных песен.

     Что танцор ты отменный

     Подтвердят, несомненно,
Все, кто видели, как ты порхаешь…
     Но не скрою тревоги:
     Упражняешь ты ноги,
А вот ум развивать забываешь!

     Обрати же вниманье

     Ты на наше посланье
И подумай: «Я скоро приеду!»
     И на радость всем нам
     Возвращайся к друзьям —
Фаулам, Стюарту, Генри и Нэду[14].