Жизнь Габриэля Гарсиа Маркеса

ОДЕРАЙ ГЕЙМ. Я в Мадриде жила. А он, бывало, позвонит и скажет: «Я в Мадрид еду, только смотри, никому ни слова. Не хочу я никого видеть». Потом, дня через три, снова звонит: «Давай ты со мной в книжный магазин пойдешь, надо, чтобы меня узнали».

РАФАЭЛЬ УЛЬОА. Когда он уже прославился, я его снова в Картахене видел. И знаете, он появился, и народ сбежался поприветствовать его. А Габито на расстоянии держался. Потому что люди знаменитые…

ХАЙМЕ ГАРСИА МАРКЕС. Сидим мы с Габо воскресным утром на балконе, в пижамах еще оба, и в «психушку» играем — это мы так между собой наши долгие разговоры называем. Мы же как встретимся, так треплемся без остановки, перестать не можем. И вдруг — нате вам, без всякого предупреждения президент является, потому что Габо видеть хочет.

МАРГАРИТА ДЕ ЛА ВЕГА. Габо с моим отцом о чем только ни говорили. Думаю, они часто встречались, по разным поводам, на всяких мероприятиях, посиделках, в ресторанах, дома у нас. Я, например, помню, как ходила завтракать к ним на Авенида Сан-Мартин — там его семья обитала, а сам он тогда еще не жил в Картахене и даже не получил Нобелевской премии, не снискал славы, и я была совершенно очарована, потому что слушать его — одно удовольствие. О чем бы он ни говорил. О еде, предположим. «Вот почему маисовый хлеб так хорошо со сметаной сочетается?» И тут же начинают обсуждать книгу какого-нибудь Икса или поэзию некоего Игрека. Или еще так: «Почему Ги де Мопассан умер в доме скорби?», «Откуда у него сифилис взялся?» И мой папа давай ему в подробностях объяснять, что да как, потому что как раз об этом он и писал — о болезнях, которыми страдали писатели. Мой отец свою первую книгу издал под названием «Вот так они страдали», и в некотором смысле она вышла на международный рынок, потому что Габо послал ее Кармен Балсельс, и та устроила ее публикацию.

КАРМЕН БАЛСЕЛЬС. Всю свою жизнь я старалась делать то, чего он от меня хотел. В этом, собственно, и состояла моя работа, и этому я посвящала свои дни.

ФЕРНАНДО РЕСТРЕПО. Даже уже став знаменитостью, пусть это и не особо бросалось в глаза, он оставался человеком замкнутым и стеснительным. Да, именно такое у меня впечатление о нем сложилось. А в частном общении бывал очень обходительным, веселым и проявлял восхитительное чувство юмора.

ЭКТОР РОХАС ЭРАСО. Естественно, все это изменило его. Иначе и быть не могло. Ужас что такое. С его невероятным чувством юмора он раньше мог смеяться над чем угодно, но пришли другие времена, и ему приходится соответствовать успеху, который на него изливается, и из-за этого начинаются забавные превращения.

МАРИЯ ЛУИСА ЭЛИО. Наверное, это ему ужасно досаждало. Публика не давала ему и шагу ступить. Такой феномен далеко не всегда возникает… Например, сколько бы раз я ни появлялась на людях с Октавио Пасом — не один, и не два, а тысячу, — ни разу не видела, чтобы к нему вот так запросто со всех сторон сбегались, на шею кидались с поцелуями, наперебой приставали со всякими: «Вы же Октавио Пас, да? Скорее дайте мне автограф». Не было такого! Феномен Гарсиа Маркеса очень необычного свойства. Он необоримо притягателен для публики… Он действует на людей, как… я же говорю, как Роберт Редфорд.

ЭЛИСЕО «ЛИЧИ» АЛЬБЕРТО. Гуляли мы однажды с Габо днем вдоль стен Картахены и видим — парочка влюбленных, молоденькие оба. Так парень как увидел Габо, давай ему знаки делать, мол, подойдите скорее. Ну, мы к ним подходим, и парень говорит: «Габо, пожалуйста, скажите ей, что я ее люблю, а то мне она не верит».

ХОСЕ САЛЬГАР. Кто-то меня об этом спрашивал, и я сказал, что разницы никакой нет, потому что стоит встретиться с Габо, и сразу чувство такое, что только вчера с ним расстался. Тут же восстанавливаются прерванные временем и расстояниями узы, и снова все как прежде. Та же живость в общении, те же дружеские чувства. Никакой разницы, вообще. Это замечательная черта друзей Габо — тех, кого он друзьями называет, и их немного у него, в противоположность массе людей, с которыми он знаком. С другими он иначе держится. Но не с тобой. Сейчас он редко в стране бывает, а возвращается — так никакой перемены в нем. Остальной мир совсем другого Габо видит. И это естественно.

ГИЛЬЕРМО АНГУЛО. Хотите, чтобы я о нем что-нибудь плохое сказал, да? В общем, есть кое-что, и это кое-что, судя по всему, рано или поздно произойдет. Слава меняет людей, и деньги их тоже меняют. Не говоря уже о том, что слава и деньги частенько вместе приходят. В том смысле, что нельзя сравнить Габо прежнего с Габо сегодняшним. Сейчас он намного холоднее, отчужденнее. Уже так не раскрывается перед тобой, как это бывало раньше.