Жизнь Галки Бураковой от А до Я

Оценки Галины тоже поехали вниз. Несмотря на то, что Галка любила читать, но к учебникам по истории, географии и прочим школьным предметам это не относилось.

Ругаться с матерью было без толку. Галка пробовала не раз и не два, клянча денег. В ответ мать лишь плакалась о не сложившейся жизни. На доводы дочери, что пора взять себя в руки и завязать с выпивкой, а начать бегать, Зинка вяло отмахивалась.

Тогда Галка решила не пить сама. Совсем. И держать себя в форме. Она начала бегать в четырнадцать лет, будучи в восьмом классе. Бегала в пять утра, мучительно выбирая профессию, чтобы было много денег. Мысли о том, что ей придётся добиваться всего самой подстёгивали, и скорость Галки возрастала. Также закалялся характер ранними подъёмами. Девочка не была занята и в шесть, и в семь утра – просто она мучительно боялась, что её кто-то увидит в том ужасном спортивном костюме, который был самым дешёвым на рынке. И то цена его показалась матери неимоверно высокой.

Зинка к этому времени из продавщиц переквалифицировалась в уборщицы – по причине того, что её внешний вид отпугивал покупателей, как заявил новый хозяин магазин. Всё менялось стремительно. Слово «спекуляция», которого раньше боялись, как огня, теперь вошло в почёт.

То, что у Галки Бураковой мать стала уборщицей, знали все. И смеялись. Галина закусывала губу и делала вид, что ей всё равно. Но это было не так. Девочка мучительно страдала. Насмешки одноклассников, лоховский внешний вид, наложенный на пубертат, дал гремучую смесь – Галка задалась вопросом, зачем она живёт. Вот зачем она здесь, на Земле? Ведь никому-никому она не нужна. Ничего-ничего у неё нет. И будущее бесперспективно.

Но бег прочищал мысли, и за полгода бега Галка сделала важный вывод. С ним она вступила в девятый класс: «Я никому не нужна, рассчитывать не на кого. Единственный выход – добиваться всего самой».

И наступил новый этап жизни, в котором Галка плакала по ночам от отсутствия любви, а днём пахала. В то время, как «крутые» одноклассницы уже вовсю обжимались с мальчиками по коридорам и зажигали на дискотеках, Галка сидела в библиотеке. Тем более на дискотеки ходить ей было не в чем. Так внутри росла ненависть к развлекухам вкупе с людьми, которых Галка стала считать пустыми, опасными идиотами. Эта ненависть соседствовала с такими же чувствами по отношению к огороду, который в их жизни с матерью остался. «Кормилец наш!» – звала Зинка две сотки и с бутылочкой затаскивала туда дочь.

– Совсем скисла со своими учебниками. Даже друзей нет. И мальчиков, – всхлипывала Зинка, вспоминая школьные годы.

Друзей у Галки, действительно, не было. Глупые дети её раздражали, и она всё больше закрывалась. Ходила она в школе с двумя отличницами, такими же изгоями, как она. Как же её приняли в ряды отличниц?

Просто она стала учиться не просто хорошо, а восхитительно. Вместо очередного фантастического мира она открывала учебники и зубрила, что требовалось. Даже нелюбимую физику. К концу девятого класса и после скудного празднования пятнадцатилетия (мама довольствовалась тортом и книжкой, решив, что с дочки хватит) котировки Галки в классе возросли. Она давала списывать! Дразнить её перестали. Даже попыталась подкатить Людочка с интересной книжной новинкой, но Галка показала норов и злопамятность, не распахнув объятия вместе с тетрадями бывшей подруге.

Смысла в жизни Галка в это время не нашла, зато уверовала, что всё в её руках и стала полагаться на себя, презирая мать и избегая бабу Алю с папенькой. Впрочем, с последними это было взаимно. Там родился Боренька и всё крутилось вокруг него. Боренька Галку раздражал, и она этого не скрывала. Да, в это время она впервые начала показывать истинные чувства, уверовав, что ей терять нечего. Правда, показывала выборочно – пока только с бабой Алей, отцом и матерью. Разнообразием истинные чувства не баловали: злость – в отношении папеньки, ненависть – для бабушки и презрение – маменьке. Но, как обычно, родичам и своих проблем хватало, поэтому они попросту не замечали чувств девочки, списывая всё на нелёгкий подростковый период.