Читаем Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону полностью

Нет, граф Румянцев помнит не только о Наполеоне, но и о том, что с англичанами надо налаживать торговые и вообще неограниченные деловые отношения, знает и о шведах, с которыми Россия должна подписать государственный договор. Сборник он будет готовить во внеурочное, как говорится, время.

«Милостивый государь мой, Николай Николаевич! – писал государственный канцлер заведующему Московским архивом иностранных дел Бантышу-Каменскому 4 апреля 1811 года. – Препровождая при сем копию с доклада, поднесенного мною императорскому величеству об издании в печать Собрания государственных грамот и договоров, сообщаю вашему превосходительству, что хотя и не последовало еще на оный высочайшее утверждение, но я, имея предварительно соизволение его императорского величества на сие предприятие, не хочу долее отложить ответ мой на письмо ваше от 31 января».

Далее граф Румянцев дает конкретные указания, что нужно сделать в самое ограниченное время, наладив процесс издания «Собрания государственных грамот и договоров». На первом месте – создание комиссии под начальством действительного статского советника Н.Н. Бантыш-Каменского, в комиссию должны войти главный смотритель с окладом 600 рублей в год, скорее всего, им станет надворный советник Иван Либенау, который показал себя наиболее способным занять это место, двух чиновников ему в помощь он сумеет подобрать. «Собрание» будет отпечатано без цензуры. Румянцев советует связаться с резчиком Осиповым, купцом Кузнецовым, чтобы вырезание печатей и цена бумаги соответствовали бы поставленным задачам. «Вообще же как сие издание делается сколько для пользы, столько и для славы, – писал граф Румянцев в заключение, – то сделайте мне одолжение, не щадите каких либо небольших издержек, только бы соблюдена была вся чистота и красота тиснения, что послужит собственно к чести вашей, и я по изданию сей 1-й части не премину испросить Монаршее вам за сей труд воздаяние сходно с желанием вашим.

Впрочем имею честь быть с совершенным почтением вашего превосходительства покорным слугою граф Николай Румянцев.

В С.-Петербурге апреля 4 дня 1811 года» (Кочубинский. Приложение 1. С. VII–VIII).

В ответ на это письмо графа Румянцева тут же последовал ответ Бантыш-Каменского:

«…2) Какие в 1-ю часть внесутся договоры а) Новгородския и b) великих князей и царей российских старинные разные грамоты, оным под № 11 и 111 на усмотрение вашего с-ва посылаются два реестра (кои по рассмотрении благоволите приказать обратно в Архив прислать); за сими грамотами будет внесена избирательная от всего российского государства грамота на царство государя царя Михаила Феодоровича; потом и еще какие отыщутся государственныя грамоты, об оных сообщено будет вашему с-ву в свое время.

Но как в двух новгородских грамотах, под № 12 и 18 при сем приложенных, многих слов не достает: то нужно ли будет сии вносить (ибо и у Дюмона есть таковыя же неполныя грамоты) на сие Комиссия будет ожидать разрешения. <…>

… 4) Главный смотритель – Иван Либенау.

Касательно же двух чиновников, способными и надежными к сему делу быть, рекомендую архивскаго канцеляриста Дмитрия Прилуцкаго, а другаго переводчика Ивана Нестеровича, твердо знающаго немецкий и протчие языки. Но как сей Нестерович назначен уже к другому известному вашему с-ству делу, то в случай отбытия его место занять может брат его родной, обучающийся в университете наукам и языкам, Павел Нестерович, который уже кандидатом словесных наук в университете щитается. За исправность и прилежание обоих сих людей крепко ручаюсь и прошу о определении сих; ибо протчие (коих хотя и великое в Архиве число), не получая чинов, все почти об отставке из Архива помышляют.

(Затем смета 1 части – 21.202 р.)

Итак, получа на все сие решительный ответ, Комиссия приступит к печатанию 1-й части государственных грамот.

Москва, 17 апреля 1811» (Там же. С. Х – ХI).

Далее в письме от 13 августа 1811 года канцлер Румянцев предостерегает Бантыш-Каменского, чтобы в публикуемых грамотах и договорах «не было обнародовано что-либо противное принятым правилам цензуры и общим политическим видам, особливо в отношении уважения к другим дворам, и хотя я в тех реестрах ничего не нашел такого, однакож почитаю за нужное обратить на то внимание ваше, и буде вы найдете в содержании самих тех грамот что либо обнародованием своим предосудительнаго правительству нашему и оскорбительнаго иностранным, то прошу вас в таковых случаях предварительно доставить ко мне копию с акта, с вашими замечаниями на рассмотрение, и ожидать моего разрешения». При этом граф Румянцев препровождает «5 тыс. 500 р., определенныя на сие предприятие в нынешнем месяце».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука