Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Не раз Николай Бантыш-Каменский говорил графу Румянцеву, что он хотел бы видеть на своем месте талантливого ученого Алексея Федоровича Малиновского, оба знали не только способности почтенного ученого, но и его недостатки: он слишком оберегал тайны Московского архива и многих просто не пускал к документам, опасаясь, что фонды потеряют в ценности, если будут широко доступны исследователям. Но еще императрица Екатерина заботилась о том, чтобы эти документы были широко известны современным читателям, и предупреждала сотрудников архива, что «в видах устранения возможнаго замедления при печатании, 19 января 1783 г. указала Коллегии иностранных дел завести при Московском Архиве даже собственную типографию» – свидетельство участия и нетерпения. «Для напечатания, – говорила она, – сочиняемаго по указу нашему от 28 генваря 1779 г. Собрания древних и новых трактатов между Россиею и другими державами и иных публичных актов, також и прочаго, что до Российской истории касается, повелеваем завести в Москве при Архиве Коллегии иностранных дел особую типографию» (Кочубинский. С. 71–72).

Но открыть «особую типографию» не удалось, а мысль об издании государственных актов бродила среди архивистов, пока за это не взялся граф Румянцев.

2

Первый том «Собрания государственных грамот и договоров» вышел и поступил в продажу в декабре 1813 года, но, перечитывая сборник, граф Румянцев увидел массу пробелов. Появились новые архивные материалы из Германии, Польши, Англии, Италии, которые могли бы войти в первый том, без них сборник оказался неполным. И что – оставить его неполным или доработать? Этот вопрос встал перед графом Румянцевым и его последователями. А ведь сборник послан вдовствующей императрице Марии Федоровне, вручен императору Александру, попечителю Московского университета Павлу Ивановичу Голенищеву-Кутузову, министру просвещения графу Разумовскому, два экземпляра отправлены в Императорскую публичную библиотеку, один экземпляр в Императорскую Академию наук, великим князьям и великим княжнам, а кроме того, сколько внимательных ученых, священников, писателей, критиков следило за этой публикацией – не перечесть.

Место Н.Н. Бантыш-Каменского занял старший по званию Алексей Федорович Малиновский, и первые письма и распоряжения Румянцева были адресованы ему: о продаже сборника, о согласии определить к Архиву кандидата Калайдовича, «лишь бы он прислал свое прошение с аттестатами и дал бы знать, на каком основании он вступить желает», о том, что присланные ему рукописи ко второму тому он еще рассматривает и в свое время доставит их со своими замечаниями.

6 марта 1814 года канцлер Румянцев благодарит Малиновского за присылку по его просьбам «разных бумаг» и «трех старинных летописей, из коих две отдал» он «на разсмотрение известному профессору здешней Академии наук, господину Кругу, а третью, именно Киевскую, Алексею Николаевичу Оленину», а получив их, не преминет «тотчас вам оныя возвратить и вместе с тем сообщить в разсуждение их мое намерение». Румянцев сожалеет, что не добился ясности о нескольких Степенных книгах, которые хранятся в Московской Синодальной и Архивской библиотеках. То, что сделано, не удовлетворяет его. Преосвященный Платон упоминает в своей «Церковной истории» (Ч. 1. С. 256) митрополита Киприана как сочинителя Степенных книг. «Неужели Платон в сем случае основывался единственно на сказаниях Татищева и Миллера?» – сомневается Румянцев. А потому он просит Малиновского поручить молодым людям тщательно разобраться в имеющихся летописях под именем Степенных книг.

Так собирается второй том сборника: все заинтересованные лица переписываются друг с другом, выявляя и находя новые рукописи и извещая об этом канцлера.

А с продажей первого тома «Собрания государственных грамот и договоров» дела шли не так успешно, как ожидалось: за первый месяц 1814 года продано только 19 экземпляров, одним из первых купил надворный советник Каченовский, известный ученый и писатель. С 18 февраля по 17 марта 1814 года было продано всего 27 экземпляров. Румянцев рассчитывал, что деньги от продажи сборника пойдут на издание второго тома, но такая медленная распродажа разочаровала его и всех составителей.

Между тем работа румянцевской группы продолжалась. Румянцев то уезжал в Гомель, там продолжалось строительство задуманных сооружений, то возвращался в Петербург.

10 июля 1814 года Иван Нестерович после встречи с Румянцевым писал из Петербурга Малиновскому: «…Касательно актов, которые не вошли в состав 1-й части «Собрания государственных грамот и договоров», его сиятельство по-видимому намеревает издать в свет прибавление к сей части. В прибавлении сем имеют быть помещены, кроме помянутых актов, и многие древние документы, полученные его сиятельством из Риги, Кенигсберга и других мест» (Там же. С. LVI).