Жизнь Греции. История цивилизации

Эллинизация коренных жителей Египта потерпела неудачу столь же полную, как и эллинизация евреев. За пределами Александрии египтяне упрямо сохраняли свою веру, свою одежду или наготу, свои незапамятные обычаи. Греки считали себя завоевателями, а не согражданами; они не позаботились возвести греческие города к югу от Дельты или выучить язык народа, а их законы не признавали брак между египтянами и греками. Птолемей I пытался объединить греческую и местную веры, отождествив Сераписа с Зевсом; позднее Птолемеи поощряли собственный культ, чтобы царь-бог стал общим и подходящим объектом поклонения для разношерстного населения, но те египтяне, которые не искали государственных должностей, обращали мало внимания на эти искусственные культы. Лишившиеся богатства и власти египетские жрецы, чье существование зависело от денежных пожалований государства, терпеливо дожидались, пока схлынет греческая волна. В конце концов победу в Александрии одержал не эллинизм, но мистицизм; в это время закладывались основы неоплатонизма и той смеси утешительных культов, которые боролись за души александрийцев в века, окружавшие рождение Христа. Осирис-Серапис стал излюбленным богом поздних египтян и многих египетских греков; Исида возвратила себе былую популярность покровительницы женщин и материнства. Когда пришло христианство, ни священнослужителям, ни народу не составило труда превратить Исиду в Марию, а Сераписа в Христа.

IV. Восстание

Урок птолемеевского социализма состоит в том, что даже государство может быть эксплуататором. При первых двух Птолемеях система работала вполне хорошо: были завершены грандиозные инженерные предприятия, усовершенствовано земледелие, приведена в порядок торговля, несправедливость и пристрастность надсмотрщиков были относительно умеренными, и, хотя эксплуатация ресурсов и людей была нещадной, доходы от нее шли в основном на развитие и украшение страны и на финансирование ее культурной жизни. Три фактора положили конец этому эксперименту. Птолемеи ввязались в войны, расходуя все большую часть заработков народа на войска, военный флот и походы. Цари, правившие после Филадельфа, были один хуже другого: они ели, пили, совокуплялись, отдав управление системой негодяям, выжимавшим из бедноты все до последнего гроша. Египтяне никогда не забывали о том, что их эксплуатируют чужеземцы; тем более не забывали об этом жрецы, мечтавшие о роскоши, которой их предшественники наслаждались до персидского и греческого господства.

Птолемеевская концепция социализма была по существу концепцией интенсификации производства, а не широкого распределения. Феллах получал долю своей продукции, позволявшую ему не умереть с голоду, но недостаточную для того, чтобы поощрить его на высокопроизводительный труд или взращивание потомства. Из поколения в поколение правительственные поборы росли. Система дотошного государственного контроля сделалась невыносимой, напоминая безжалостную зоркость деспотичного родителя. Государство ссужало крестьянина семенным зерном для посева, а затем прикрепляло его к земле до тех пор, пока не был собран урожай. Ни один крестьянин не мог воспользоваться своей продукцией, не возвратив все свои долги государству. Феллах был терпелив, но даже он начинал роптать. Ко второму веку значительная часть земель была заброшена из-за того, что ее было некому обрабатывать; клерухи, или съемщики царской земли, не могли найти арендаторов, которые возделывали бы ее для них; они пытались работать на ней самостоятельно, но крестьянский труд был им не по плечу; мало-помалу на цивилизацию надвигалась пустыня. В золотых рудниках Нубии отягощенные кандалами, поощряемые плетью надсмотрщика рабы трудились обнаженными в темных и узких галереях, скрючившись в три погибели; их пища была скудной, ее не хватало даже на то, чтобы не умереть с голоду; тысячи рабов погибали от недоедания и усталости, и единственным долгожданным событием в их жизни была смерть[2223]. Обычный работник мастерских получал один обол (девять центов) в день, квалифицированный работник — два-три обола. Каждый десятый день был выходным.